Научный сотрудник Кембриджа: Ценам на нефть в России придают чрезмерное значение

Есть ли от них позитивный эффект? Верные ли шаги для выхода из кризиса предпринимает российское правительство? Об этом и многом другом мы поговорили с экспертом по европейскому и международному праву, Senior Associate Hughes Hall, University of Cambridge Деметриусом Флудасом, приехавшим в Россию на научно-практическую конференцию в РЭУ им. Г. В. Плеханова.



- Россия уже почти два года живет в режиме санкций. Есть ли, на ваш взгляд, позитивный эффект от них и в чем он выражается?

- В течение последних двух лет я наблюдаю и анализирую то, что происходит. Нужно сказать, что санкции со стороны Запада не имели настолько разрушительного эффекта, как это прогнозировали ведущие аналитики. Многие в России дезинформированы: разрушение российской экономики никогда и не было целью введения санкций - они имели только стратегическую предупреждающую цель. Российским правительством это было представлено как атака на население в целом, что, конечно, не так. Санкции - такие, какие они есть сейчас, - оказали не слишком сильное влияние на повседневную жизнь среднего россиянина. Более заметен эффект от так называемых контрсанкций. Поскольку касались они в основном продуктов питания, то их влияние жители России как раз ощутили - в виде отсутствия тех или иных товаров в супермаркетах и роста цен.

Для науки я лично могу отметить, к сожалению, больше негативное влияние санкций. Здесь, как и во многих сферах, произошло снижение кооперации - это видно и на примере взаимодействия между вузами, в том числе и из-за непростой экономической ситуации. Если говорить о международном обмене, приглашении преподавателей и поездках российских ученых за рубеж - все это замедлилось. Не потому, что мы не хотим сотрудничать, а потому что это становится финансово неподъемным. Например, визит российских коллег в Кембридж за последние два года стал стоить вдвое дороже (в пересчете на рубли).

Что касается позитивного влияния, много говорится о том, что санкции могут дать новые возможности для роста тем секторам российской экономики, которые получали недостаточно развития со времен распада СССР. Это агропромышленный комплекс, сельское хозяйство, перерабатывающая промышленность, машиностроение и - в более долгосрочной перспективе - авиастроение, автомобилестроение и тяжелая промышленность.
Если говорить об импортозамещении, то здесь мы не можем видеть быстрых результатов. Санкции длятся всего два года.

Еще один позитивный эффект: возникла возможность диверсифицировать торговый баланс, делать более сильный акцент на развитии других торговых отношений. Простой пример: компания McDonald’s декларирует, что 85% продуктов она получает от местных поставщиков. Когда я впервые приехал в Россию 14 лет назад, я зашел в один из ресторанов. И стало понятно, что все продукты импортируются - там не было ничего российского, даже картофеля.

И, возможно, наибольший измеримый (пока) эффект от санкций - психологический. Как вы помните, еще несколько лет назад считалось не совсем хорошим тоном выбирать какие-то отечественные продукты. Но за последние два-три года быстро изменилось отношение к этому, и если есть возможность замены, то люди выбирают российские товары. С политической точки зрения позитивный эффект состоит в том, что санкции сплотили россиян вокруг национальной идеи.

- Насколько эти эффекты долгосрочны? Продлятся ли они после отмены санкций?

- Думаю, вопрос сейчас должен звучать скорее как "Будут ли сняты санкции и когда это случится?". Вопрос непростой. Несмотря на то, что многие политические лидеры и официальные лица высказывались в поддержку отмены санкций, пока не видно, чтобы были какие-то конкретные решения по этому вопросу. На мой взгляд, Запад медленно, но верно приходит к пониманию того, что статус Крыма вряд ли изменится. Как мне это представляется, в ответ на то, что Запад де факто признает статус Крыма, будет выторговываться обещание, что Россия прекратит дальнейшее вмешательство на Украине. Признание статуса полуострова де юре вряд ли будет скорым, но де факто - все довольно очевидно. Поскольку санкции структурированы, они влияют на разные сектора экономики, но действуют с отсроченным эффектом. В этой связи позитивное воздействие санкций может заключаться в том, что результаты, которые мы обсуждали ранее, будут сохраняться и усиливаться тем больше, чем дольше сохранятся санкции. Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что если санкции длятся, например, всего полгода, то за это время даже предпочтения потребителей не успеют измениться. Они не перейдут с французских сыров на российские, от европейского вина - к аргентинскому. Кроме того, не изменится и связанная с этим система дистрибуции. Но чем дольше сохраняются санкции, тем более определенными становятся новые хозяйственные связи, а новый порядок - более устойчивым.

- В одной из своих колонок весной 2014 года вы писали, что Россию погубит ее внутриэкономическая политика, а не санкции. Как вы думаете, удалось ли России за эти два года сделать заметные шаги по усилению внутриэкономической политики? С чем нужно работать в первую очередь?

- Я думаю, все согласятся с тем, что не санкции стали причиной имеющихся сейчас экономических проблем. Были неудачи в финансовой политике, повлияло неудачное стечение обстоятельств, связанное с падающими ценами на нефть. Да, ощутимый ущерб нанесли финансовые санкции - сейчас российские компании не могут привлекать долговой капитал из-за рубежа. Я и тогда писал об этом, и хочу обратить на это внимание сейчас: усилия министерства финансов и вообще вся финансовая политика должны быть направлены на создание внутреннего кредитного рынка. Недостаток кредитных инструментов продолжает сдерживать экономику России. И хотя были некоторые попытки стабилизировать процентную ставку, которая резко выросла в 2014 году, правительство заняло не проактивную, а реактивную позицию. Сейчас мы имеем очень слабый рубль: это снизило себестоимость производимых в России товаров, и это могло бы иметь позитивный эффект, но его нет, поскольку нет возможности привлекать прямые иностранные инвестиции. Все это произошло примерно в одно время - это было результатом и плохого планирования, и неудачного стечения обстоятельств. Инвестиции падают, а энергоресурсы - по-прежнему основная статья российского экспорта. Мне так до конца и не понятна логика, которая стояла за решением пустить рубль в "свободное плавание" в октябре 2014 года, что привело его к крайнему падению. С одной стороны, было ясно, что это было сделано с целью сохранения золотовалютных резервов, но можно было выбрать и другие инструменты.

- Какие инструменты?

- Это могла бы быть и более благоприятная фискальная политика, и меры по введению определенного режима валютного курса, как то было ранее, так называемый валютный коридор.

- Как вы думаете, приняло ли российское правительство за это время какие-нибудь действенные меры, чтобы выправить ситуацию?

- Да, в последние два года такие шаги были. Более того - были предприняты правильные меры и за некоторое время до введения санкций. Например, были созданы хорошие валютные резервы ($368 млрд, по последним данным, а также $120 млрд - в Стабилизационном фонде). В последние два года правительство использовало слабеющий рубль, чтобы сбалансировать бюджет и иметь возможность выполнять свои обязательства. Что можно было бы сделать еще? Конечно, поработать со слабостями институционального, структурного характера. С моей точки зрения, активность России на международной политической арене в течение последних нескольких лет внесла свою лепту в то, что сейчас российская валюта так дестабилизирована. Это не какое-то конспирологическое откровение - это просто логичное объяснение. Потому что если бы не некие вмешательства России, санкций бы не было, не было бы проблем с иностранными инвестициями и кредитами, и это помогло бы национальной валюте. Во всяком случае, евро не стоил бы 90 рублей.

- Как в долгосрочной перспективе повлияет на экономику России нынешняя низкая цена на нефть? Начнется ли диверсификация экономики?

- Сейчас в России налицо классический пример влияния голландской болезни - прямо по учебнику экономики. (Голландская болезнь - негативный эффект, оказываемый влиянием укрепления реального курса национальной валюты на экономическое развитие в результате бума в отдельном секторе экономики. В России эффект был достигнут за счет повышения цен на энергоносители. - ред.) Ничего нового в этом нет. И западные экономисты, и их российские коллеги прогнозировали, что так будет, еще задолго до начала этого кризиса. В ряде случаев этому придается даже чрезмерное значение, и я объясню, почему. У людей короткая память - они часто забывают, насколько цикличными являются цены на нефть. Когда действующий президент России в первый раз занял пост премьер-министра в 1999 году, нефть (я проверил) стоила $18 за баррель. Средняя цена за баррель в течение последних 45 лет составляла $30. По состоянию на вечер 18 февраля нефть стоила $34 за баррель - и это все равно выше средней цены за 45 лет. В 2010-2014 годах цены были ненормально высокие. В этом контексте становится понятно, что нынешняя цена на нефть не является неким бедствием для России. Проблема в том, что бюджет на ближайший год верстался с тем расчетом, что нефть будет стоить $50 за баррель. И меня удивляет, что год назад, когда ведущие аналитики предсказывали падение, бюджет закладывался из расчета $50 за баррель. Сейчас, конечно, еще рано искать результаты реструктуризации экономики и торговли. Я нигде не озвучивал этого раньше, но я наблюдал за этим в течение последних 15 лет, и мое личное мнение как ученого таково: у российского правительства определенно есть некий план действий, но сейчас его позиция в том, чтобы переждать период низких цен на нефть без каких-либо резких движений. С одной стороны, в правительстве понимают, что через 5-6 лет цены на нефть опять пойдут вверх сами по себе без каких-либо мер и факторов влияния. С другой стороны, сейчас есть ряд геополитических вопросов, которые можно решить (например, Сирия), несмотря на низкие цены на нефть. Ирония еще и в том, что Россия сама много сделала для того, чтобы Иран вернулся на международную арену и начал торговать нефтью, что, в том числе, привело к падению ее цены. Мой 15-летний анализ событий показал: при крупных стратегических решениях преобладает именно геополитический, а не экономический интерес стран - участниц данных процессов. Это видно и на примере России, население которой страдает от сложившейся ситуации, но геополитические интересы в принятии решений преобладают над интересами конкретных людей и карманов.

- У вас большой опыт работы в разных странах. Видели ли вы ситуации, похожие на ту, которая сейчас имеет место в России? На чей опыт России, возможно, стоило бы обратить внимание в переживании кризиса? Стоит ли изучать опыт Ирана, некоторые сферы экономики которого во время санкций пережили серьезный рост?

- За последние 10-20 лет опыт переживания санкций мы действительно можем наблюдать на примере Ирана, Ирака и Северной Кореи, но это были санкции, наложенные ООН. А это большая разница, она в том, что санкции ООН - это санкции всего мира, и у государства нет возможности легко поменять торговых партнеров, отойти от одних и начать работать с другими. Не будем забывать, что страны БРИКС не вовлечены в санкционную "войну" против России. Связь России с ЕС и западными странами - не единственная "нить жизни", соединяющая Россию с миром. Поскольку не было больше похожих примеров (частичного эмбарго и частичных санкций), можно вспомнить период холодной войны, когда СССР (как и Россия сейчас) имел торговые связи только с определенным блоком стран. Станет ли Россия сильнее или слабее? В период низких цен на нефть в ближайшие 5-6 лет все будет зависеть от того, как Россия разыграет и обставит эту ситуацию. И хотя цены на нефть трудно изменить каким-либо односторонним воздействием, изменения в области геополитики - это то, что Россия может сделать уже завтра. Вице-президент США Джо Байден три недели назад сказал, что если Россия полностью выполнит Минские соглашения, санкции будут сняты немедленно. Возможно, стратегия России в данный момент заключается в том, чтобы перенести горячую тему в другое место (в Сирию) и тем самым немного снизить остроту украинского вопроса. И чтобы Россия рассматривалась на Украине не как проблема, а как решение проблемы.

Справка о персоне. Деметриус Флудас, адвокат, международный консультант, специалист по европейскому и международному праву. В 2004-2009 гг. - руководитель рабочей группы от Европейского Союза по присоединению России к ВТО. В разные годы консультировал правительства  Армении, Великобритании, Египта, Индонезии, Канады, Малайзии и Словакии. Автор книг и публикаций в области конкурентного и международного права, автор колонки в Financial Times.