Блогеры об Алексее Девотченко: "Для счастья и счастливого конца эта яркая жизнь не была создана"

Вчера вечером, 5 ноября, актер Алексей Девотченко был найден мертвым. В квартире, в которой было обнаружено тело актера, были выбиты окна, а стекла разбиты. По информации "Интерфакса" со ссылкой на источник в правоохранительных органах, актер мог скончаться от сердечного приступа. По уточненным данным, в качестве причины смерти артиста называют приступ острой сердечно-сосудистой недостаточности.  Ранее сообщалось, что  признаков насильственной смерти не было обнаружено.

Фото: РИА Новости

Широкому зрителю артист Девотченко известен своими ролями в сериалах "Бандитский Петербург", "Бандитский Петербург 2", "Убойная сила" и "Золотой теленок". Помимо этого, актер был постоянным участником "Маршей несогласных", в марте 2010 года он подписал обращение российской оппозиции "Путин должен уйти". 18 ноября 2011 года в своем блоге в Живом журнале Девотченко отказался от звания "Заслуженный артист России" и двух Государственных премий России.

Алексей Девотченко родился в Санкт-Петербурге 14 октября 1965 года, окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии имени Н.К. Черкасова. Затем работал в Детском драматическом театре "На Неве", в Театре имени Ленсовета, в Камерной филармонии, театре на Литейном, Александринском театре, БДТ имени Г.А. Товстоногова. Позже переехал в Москву и выступал в труппе Московского Художественного театра имени А.П. Чехова, а также в "ГОГОЛЬ-Центре".

Театральный критик  Павел Руднев вспоминает, как артиста приняли в труппу МХТ:

"Когда Девотченко приняли в труппу МХТ, он почему-то просидел на кресле дольше всех. Уже опустел от журналистов зал, Алеша сидел и видимо грустил. Я тогда подошел к нему и спросил, какой у него по счету это будет театр. Он сказал, кажется, шестой, скрививши губу так, как обычно. Это усталое сидение в зале выявляло обреченность, он уже в самом начале понимал, что и МХТ не навсегда. Так и случилось, хотя в тот сезон новых ролей у него было много, и старую роль Провинциала взяли в репертуар. И я твердо знаю, что сотрудники МХТ сделали все, чтобы эта временность была продлена как можно дольше. Но театр - это фабрика. Дальше Леша пытался устроиться в целый ряд провинциальных театров, звонили худруки из совершенно далеких городов, спрашивали, что, как и почему. Благородство и бесконечное доверие проявил Серебренников, и Гоголь-центр оказался его последней сценой.

Алексей Девотченко вел самоубийственную жизнь. Для счастья и счастливого конца эта яркая жизнь не была создана. Ему было физически плохо от безобразия, творящегося в стране, - он страдал не по-актерски, но при этом его гневные посты были чем угодно, но не актерской истерикой. Это была гражданская вымученная позиция с массой аргументов и внутренней уверенности. И он знал, что таким поведением загоняет себя в гроб. Он обреченно шел на риск, ему часто угрожали.

Инструмент артиста - это его тело. Алексей Девотченко страдал телесно, плотски, не отделяя духа от материи. Один из первых артистов русского театра последних лет, он мог обворожительно и жутко веселить, как в щедринском "Дневнике", мог обжигать страстью, как в Порфирии у Козлова, мог казаться бессмысленной безыдейной молью, как в первом варианте фокинского "Ревизора", а мог проявить себя как рафинированный поэт-интеллектуал в спектакле по Бродскому Владимира Михельсона. Его Обольянинов у Серебренникова был ролью про спасительность иллюзии, про медленный и верный уход человека в наркотическую нирвану, где тебя уже ничего не беспокоит, где впервые за всю бесконечную жизнь ты получаешь первую возможность устанавливать свои правила игры. I have become comfortably numb. Наркотическое успокоение, небытие, опиумная нирвана, музыка сфер. Когда при Обольянинове произносили фамилию "Путинковский", его корежило так, как гениального музыканта бросает в пот от резкой фальшивой ноты. Как Обольянинов не мог физически жить в Совдепии, так, видимо, и Девотченко не мог жить сегодня.

"По предварительным данным, Девотченко скончался в результате большой кровопотери, полученных от осколков стекла разбитого серванта."

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь./.../

Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один...
И - разбитое зеркало.. "

Поэт Вера Полозкова вспоминает моноспектакль Девотченко "Концерт Саши Черного для фортепиано с артистом", спектакль "Полторы комнаты" и многое другое: "Это фантастический был актер, шквальный, тотальный, беспощадный к себе. таких я больше не знаю.

Какой-то кошмарный сон".

Журналист Александр Уржанов:

"Про актёра Девотченко — крутится не помню чья фраза: кто в юности не анархист, у того нет сердца, кто в старости не консерватор, у того нет мозгов. Спорить с ней, как и с любым common knowledge, довольно трудно; и в обществе нашем это не только принято, но даже агрессивно навязывается как добродетель: когда ты в детстве горячий, чуткий и шебутной, а потом, после двадцати пяти примерно, сразу чугунный, как кандидат в члены Политбюро на мавзолее.

Трудность с тем, чтобы не сливаться в чугун, ещё есть следующая: это результат не одномоментного осознанного выбора — "всё, с понедельника и до пенсии е-ошу панк", а ежедневный отказ от надоедливых, как гнус, компромиссов, не судьбоносных, а таких, рутинных. Идти на них — вроде ничего не теряешь. Не идти — быстро становятся утомительными эти бесконечные выходы с топором на говно.

В общем, если экономить силы — обнаружишь себя нормальным состоявшимся русским человеком. Есть, правда, мелкие нюансы. Время от времени этот человек почему-то не пристёгивается в машине, называет соседей укропами, принимает решения по гороскопу, считает интернет и сливочное масло вредными, а вопрос "бить ли бабу по е-алу" — открытым. Но эти мелочи вполне покрываются его очевидным достоинством: он никогда не впишется ни в какую движуху, по поводу которой общественное мнение может разделиться.

Нечасто бывает по-другому. То ли физиология, то ли генетика, то ли аллергия, то ли накрывает время от времени, но, в общем, такое дело: сердце твоё вместо того, чтобы аккуратно качать под рёбрами, кровоточит снаружи. И ты в почтенном уж возрасте всё мотаешься с серьгой в ухе ("какой дешёвый эпатаж!") по каким-то маршам мира ("какая маргинальщина!"), вешаешь на юзерпик розовый треугольничек как у геев в концлагере ("какая пошлятина!"), вытворяешь перед незнакомыми людьми чёрт-те что на каких-то неблагонадёжных сценах — да ещё и не скрываешь всего этого. Хотя вроде бы специально для таких случаев придуман легальный и гораздо более респектабельный способ тихого интеллигентского сочувствия, очень гармонирует с очками: "Мы, конечно, люди тонкие, привычки большинства не одобряем, но за меньшинством лучше следить с расстояния, оно ж у нас тоже ё-нутое". Но для тебя же нет этого расстояния. У тебя сердце снаружи. Пока оно не на полу, и ты не на полу, и кровь твоя не на полу.

Тут, наверное, есть о чём поговорить, но не получается, потому что получается только плакать, плакать, плакать, плакать".

Телеведущий Владимир Раевский:

"Совершенно непонятно, что об этом писать, но каждый, кто видел Девотченко на сцене, я считаю, написать должен. Потому что это главная питательная среда для памяти, кроме которой ничего не вечно.

В Саше Чёрном он был виртуозен и бескомпромиссен, что и требовалось. Из стихов связал цельную драму, одушевил и озвучил. Удивительный поэт и удивительный актер воедино.

А в роли попа из "Мученика" я его даже не узнал, потому что он всё делал прицельно, я и следить не успевал.

Больше я его нигде не видел, но счастлив тем, что успел.

Глупая, идиотская новость.

Светлая память".

Страница артиста в Facebook.