«Мне всегда хотелось вернуться в Россию». Как впечатлить Рубена Варданяна и перезапустить бизнес после Гарварда

    Анна Шайхутдинова, сооснователь и руководитель «Профилум»

Про обучение и жизнь в Австралии

Я переехала в Австралию с родителями и младшим братом, когда мне было 9 лет. Самое яркое впечатление – много живности, красивая природа, океан. 

Австралия научила меня самоидентификации. В раннем возрасте мне приходилось отвечать на вопросы в стиле: «А кто ты?». Австралия – страна мигрантов. У них нет собственной айдентики, и тебя пытаются запихнуть в какую-то группу. Мигранты в понимании австралийцев – это люди, которые бегут от революций, войн или по политическим соображениям. Но это не про нашу семью.

Родители прививали культурные ценности, любовь к России. У нас с братом были дополнительные занятия по математике, русскому языку, мы читали классику. 

Если ты выходишь в школу без шляпы и солнцезащитного крема – тоже штраф.

Форма в местных школах разная. Например, у мальчиков в средней школе это шорты и длинные гольфы. Зимой прохладно – ночью температура опускается до нуля. Поэтому для русских мам было сложно отпускать в школу сыновей в коротких шортах. У девочек была плиссированная юбка по колено, пиджаки, свитера и обязательно шляпа с широкими полями летом.

Когда ты приезжаешь в Австралию, первые несколько месяцев ты обязан ходить в школу для мигрантов. Там часто много беженцев без статуса и вообще – микс национальностей. Эта школа помогает освоить культуру, язык и традиции страны. Там я получила необычный опыт коммуникации, потому что нужно было общаться с людьми, с которыми мы говорим на разных языках. Мы с братом быстро освоились, и через пару месяцев я перешла уже в местную школу.

Настроить свою подписку на RB.RU

Про учебу в британском женском пансионе: «Школа – замок на скале»

Мне всегда хотелось вернуться в Россию. Да, я уехала в раннем возрасте в другую страну, но осознанно думала о возвращении. Хотела накопить знаний и делать что-то полезное для родины. Наша семья никогда плохо не отзывалась о России, мы скучали. И нам приходилось даже быть в оппозиции к некоторым русским мигрантам.

Понимала, что если вернусь после Австралии в Россию, мне будет сложно с точки зрения адаптации и пробелов в школьной программе, так как переконвертировать австралийские дипломы в России сложно. Поэтому я решила получать английское образование.

Я выбрала закрытый женский пансион под Лондоном в Брайтоне – Roedean School. Там я провела два года.

Школа представляет собой замок на скале у Ла-Манша, окруженный суровой природой. Roedean School – не пансион благородных девиц, которые в Англии тоже есть. Моя школа была первой школой в Британии, целью которой было дать женщинам такое же образование, как и мужчинам. Там впервые в Англии начали преподавать точные науки, а не шитье. Эта миссия сохранилась до сих пор. Еще у каждой женской школы в Британии есть мужская школа-побратим. У нас был Итон (частный колледж, основанный в XV веке. Его заканчивали 20 британских премьер-министров, а также члены британской королевской семьи. – Прим.).

В школе все поддерживали друг друга. В образовании был упор на роль женщин в истории: предметные области раскрывались через женские роли. Например, на английском и лингвистике мы изучали Сильвию Платт. Еще я знаю слишком много про движение суфражисток, потому что наша профессор была помешана на этой теме.

Политология дает скорее мировоззренческую модель, чем реальные прикладные навыки, поэтому сразу после выпуска ты чувствуешь себя немного потерянным.

Параллельно с обучением в колледже я запустила благотворительный проект в Москве. Тогда я занималась профориентацией в сиротских учреждениях, мы собирали группы студентов, волонтерили и организовывали стажировки для воспитанников детских домов, хотели создать социальный бренд воды. Это был мой первый предпринимательский опыт, который провалился, но очень многому меня научил.

В какой-то момент я поняла, что ничего не знаю про управление и структурирование деятельности проекта. В том же 2009 году я поступила в магистратуру по политологии и могла обучаться дальше. И как-то случайно в интернете увидела набор в школу МВА «Сколково». И хотя «Сколково» не было в моих планах, я решила рискнуть. 

На ярмарке вакансий в рамках Акселератора Гарвардской лаборатории инноваций (Анна в центре)

«Я была самой молодой в Сколково»

Я была самой молодой абитуриенткой – 21 год. Рубен Варданян, который проводил одно из собеседований, тогда сказал: «Ну пусть у нас на курсе будет один сумасшедший человек не из бизнеса, а из НКО». 

Мы были вторым набором и жили в кампусе. Обучение велось на английском языке, что подкупало. Для многих студентов это тоже была авантюра: люди сознательно шли менять свою жизнь. Кто-то, как и я, возвращался на родину. Программа позволяла понять, что происходит в России и как встраиваться в действительность.

Сейчас думаю о том, чтобы масштабировать бизнес на другие страны, так как у меня есть международный опыт и ресурсы для этого. Я могу в любой момент уехать, но сегодня я вижу перспективы для работы в России.

«В России ключевой актив – нефть. А должен быть человек»

Меня очень зацепила тема профориентации. До сих пор не понимаю, почему мы неэффективно расходуем интеллектуальный капитал страны. В России много талантливых ребят, которым иногда просто нужно дать ресурс. Пока в России ключевой актив – нефть. А должен быть человек.

После «Сколково» я устроилась на окологосударственную службу, потом работала в АФК «Система». В 2014 году я ушла из «Системы» ради другой работы, на которую так и не попала. Мне предложили проконсультировать проект на тему инициатив и подходов в российской сфере профориентации. Пошла на консультацию, а в итоге получила новую работу – так я оказалась в «Профилуме».

Акционеры поставили амбициозную задачу, которая меня зацепила – создать новый подход к самоопределению школьников. Использовать технологии для построения связи между школой и реальной жизнью. Я поняла, что это шанс создать что-то значимое в сфере профориентации.

У меня не было опыта работы в чисто коммерческих организациях, я никогда до этого не отвечала за P&L (прибыль и убытки. – Прим.) и делала много ошибок.

Зачем мне понадобился Гарвард

Профориентация – это такая странная сфера, которая в цифрах охватывает большой сегмент рынка, но в деньги конвертируется очень плохо. Нам было важно создать масштабируемый сервис, которым могли бы пользоваться все школьники.

Мечта получить профильное образование возникла, как только я стала соучредителем. На фаундере лежит ответственность за развитие проекта. Я понимала, что буду гораздо эффективнее работать, если у меня будет экспертиза на стыке педагогики, анализа данных и цифровых решений. Компанию надо было выстраивать, а аналогов, у которых можно было бы подсмотреть бизнес-модель, не было. 

Я подавалась в Гарвард, не рассчитывая на что-то. Посоветовалась с акционерами, и мы решили, что я реализую свою мечту. Хотелось посмотреть на то, что мы делаем, со стороны, прокачать бизнес-компетенции, изучить тренды и технологии в сфере образования. Я понимала, что без международного опыта у нас не получится сделать рывок вперед и что на Западе контент и экспертиза в этом плане пока гораздо лучше, у нее больше истории и глубины.

Как поступить в Гарвард

Я училась в магистратуре по программе «Технологии и инновации в образовании». Туда нужно было сдать английский язык и математику. Плюс портфолио, рекомендации и мотивационное эссе.

Перечень документов обычно типовой: результаты экзаменов (GRE или GMAT), оригиналы дипломов о высшем образовании, три рекомендации и мотивационное письмо.

Перед основным экзаменом советую сдать несколько тестовых, чтобы понять, как работает сам тест, и оценить уровень подготовки. С рекомендательными письмами чуть сложнее. В зарубежных вузах есть негласное правило трех писем: одно от профессора или человека, который знает тебя по академическим достижениям, второе – от человека из профессиональной среды и третье от человека из некоммерческого сектора, который сможет рассказать о твоей гражданской активности.

«Вставала в пять утра и созванивалась с Москвой»

Самое сложное было совмещать учебу и операционное управление компанией. Я планировала заниматься прямым управлением меньше, но по факту оказалось, что нам нужен пивот: стоимость привлечения лида сжирала всю выручку и мы сделали ставку на неправильную бизнес-модель.

У нас были и лекции, и семинары. И огромное количество материала для чтения, который я дочитываю до сих пор. Я очень хотела учиться, потому что четко понимала, зачем мне это надо. Каждый предмет был выбран с фокусом на пользу в работе.
Главными друзьями оказалась моя профессура, которую сейчас мы часто приглашаем в Москву.

«Есть лекции, которые помогают справиться с синдромом самозванца»

Первое время в Гарварде много вводных лекций, где рассказывают историю университета и как тут все устроено, помогают справиться с синдромом самозванца. Отдельно есть сессии для женщин, отдельно для афроамериканцев, латиноамериканцев, австралийцев, сексуальных меньшинств. На каждой сессии тебе показывают видео со знаменитыми выпускниками и говорят: «Гарвард – это ты». Это помогает адаптироваться и ощутить, что ты заслуживаешь этого. Большинство традиций и вечеринок приходится на колледжи. К примеру, если ты видишь бегущего лепрекона, значит, где-то обряд инициации. 

В магистерской программе есть шесть школ: под конец года ты умеешь определять, из какой кто школы. Из школы Кеннеди идут ребята с кашемировыми свитерочками, перевязанными через поло. В школе образования все сидят на лужайке, как хиппи. 

В плане комьюнити тут сложно, потому что ты сам выбираешь курсы, которые тебе нужны. Программа очень кастомизирована под твои задачи и на протяжении всего обучения ты строишь свой план с персональным эдвайзером. По сути, у тебя нет своего потока или курса.

Самое масштабное действо – выпускной. В главном парке собирается 12 тысяч выпускников. Обязательно кто-то из публичных людей дает речь: Опра Уинфри, Билл Гейтс, Марк Цукерберг. Во время учебы я видела, например, Билла Гейтса. Много лекций ведут знаменитые выпускники вуза или топ-менеджеры: бренд-менеджер Uber, вице-президент Facebook, министр образования США, мэр Нью-Йорка.

Как мы стали первым российским проектом, который попал в акселератор Гарварда

Акселератор Гарварда не берет долю в компании за участие в программе. Мы вошли в 25 проектов, которые отобрали из 500 заявок учеников университета.  

Обучение проходит три месяца. Тебе дают эдвайзера. Есть юридические, налоговые консультанты. Стартапы могут использовать фотостудию, студию звукозаписи, лабораторию прототипирования.

Программа акселератора построена по модели «бери и делай». Задача ILab – предоставить ресурсы и условия, а дальше уже все на мотивации команды. Есть три типа доступных ресурсов – инфраструктурные; сервисные (бесплатные консультации юристов, налоговых специалистов, ИТ-специалистов, маркетинговых агентств); человеческие – это доступ к базе экспертов. У нас, например, одним из консультантов была женщина, руководившая всей переподготовкой педагогов США при Обаме. 

Я работала над идеей выхода на американский рынок и лично обзвонила 200 директоров бостонских школ, практикуя продажи. Мы отрабатывали скрипты, высчитывали конверсии и подошли к пониманию нашей целевой аудитории в Штатах. Пока мы не планируем развиваться там, сосредоточились на России. 

Как Гарвард помог бизнесу

Пилоты в Америке дали старт переосмысления ценности, которую мы создаем, и проблемы, которую мы решаем. Главная ценность «Профилума» – аналитические данные об учениках. Мы помогаем школам внедрять персональный подход к развитию учеников без дополнительных временных и бюджетных затрат. Через работу с системой мы собираем данные об интересах, способностях, мотивации школьников, их планах и амбициях.

Я шла в Гарвард за визионерством, а вернулась реалистом. Америка в этом плане крайне прозрачна: там все зарабатывают деньги. У них это заложено в ценностной модели: если ты создаешь бизнес – он должен решать одну конкретную и насущную проблему.

Российский сектор EdTech пока в зачаточном состоянии во многом из-за отсутствия понятных рыночных механизмов взаимодействия между государством и частным сектором. Школы, университеты пока не являются активными участниками рынка и не до конца умеют формулировать запрос. Можно влить очень много инвестиционных денег в образовательные стартапы, но так и не получить развития рынка, ведь для этого нужны понятные транзакции.

Сейчас мы не тратим деньги на маркетинг. Но у нас есть команда, которая ездит по регионам. Мы отказались от b2c-истории и работаем со школами, региональными органами власти. Конечно, мои дипломы и Гарвард помогают открывать двери в случае диалога и формировать доверие к нашему продукту, хотя на это работает экспертиза всей нашей команды. В регионах сейчас появляются контрагенты, которым интересно экспериментировать с новыми технологиями и которые делают ставку на инвестиции в человека. 

Как совмещать работу и учебу

Совмещать работу и учебу трудно, но когда речь идет о Гарварде и своем стартапе, есть шанс остаться без диплома и без компании. Что помогло этого избежать?

• Доверие и способность делегировать
  
  Это было сложно, особенно потому что мы «переобувались» на ходу: нужно было принимать быстро много тактических решений, а разница во времени сильно нас тормозила. Можно даже оставаться СЕО, находясь на расстоянии, но для этого не нужно замыкать на себе все процессы. 
  
  Микроменеджмент иногда действительно бывает уместен, но чаще всего возникает от страха и неуверенности, которые обостряются на дистанции. За это время я радикально пересмотрела свое представление об эффективном управлении. Высший пилотаж — это когда ты четко видишь, где ты необходим и полезен в конкретный момент, и умеешь создавать условия, где каждый может проявить себя и сделать качественный рывок.
  
  
• Мы учились всей командой
  
  Мне было важно вовлекать всю команду в процесс обучения. У каждого сотрудника «‎Профилума» есть доступ к папке со всеми моими работами и материалами. Я несколько раз по скайпу подключала ребят к лекциям, мы обязательно все знакомимся с профессурой, которая приезжает в Москву. 
  
  
• Расстановка приоритетов
  
  Невозможно делать два больших дела одинаково хорошо, поэтому в какой-то момент пришлось признать, что компания – все равно приоритет. Я не гналась за хорошими оценками, мне были важны знания, опыт и нетворк. Поэтому выбирая между домашней работой и пересчетом бюджета, всегда выбирала второе. У меня в дипломе даже есть одна четверка, что для Гарварда абсолютно непростительно.