После 104 неудачных собеседований я решил стать программистом

В Кремниевой долине можно построить блестящую карьеру, а можно, наоборот, ее разрушить. Я испытал это на собственной шкуре: всего за месяц до тридцатилетия и за шесть недель до свадьбы. Я работал в первоклассной команде и занимался менеджментом продукта в крупной софтверной компании. У меня были интересные задачи, дружелюбные коллеги, бесплатная еда — словом, Кремниевая долина во всей красе.

Но прошло чуть больше года, и компания внезапно прекратила разработку продукта, которой я руководил. Я оказался на улице.

Поначалу я не сильно волновался: у меня было хорошее резюме, к тому же я умел проходить собеседования. Я думал, что легко смогу найти работу в той же сфере в любой другой компании. С течением времени, однако, мой оптимизм угас. К осени того же года я прошёл уже 104 собеседования и не получил ни единого предложения.

После таких обескураживающих результатов я решил пересмотреть свои возможности. Мне уже было ясно, что я не соответствую рынку. «Эх, если б я только мог программировать», – подумал я тогда и решил попробовать.

Я? Программировать?

В Кремниевой долине умение программировать очень ценится. В среднем на одну вакансию продакт-менеджера там приходится по шесть вакансий разработчиков. Мало того, компании даже жалуются на недостаток талантливых специалистов и готовы платить им хорошие деньги.

Однако у позиции программиста есть и другие неочевидные плюсы. Как гуманитарий, живущий в области залива Сан-Франциско, я заметил, что программисты получают высокий (и полностью незаслуженный) уровень уважения практически сразу же. Окружающим кажется, что они очень умны. Менеджеры и коллеги считают, что время программиста дорого стоит. На собраниях их работу всегда оценивают выше. Мало того, программист может себе позволить отпускать непристойные шутки, нарушать установленный график и не соблюдать дресс-код, да и вообще вести себя, как полный идиот. Ему это сойдёт с рук.

Фото: Reuters

И хотя такое отношение, безусловно, приятно, я никогда не думал, что могу стать кодером. В городе, переполненном программистами, которые мечтают жить на одном Сойленте и рано или поздно создать стартап миллиардной капитализацией, я чувствовал себя не в своей тарелке.

Я закончил бакалавриат по социологии, никогда не посещал курсы информатики, не смотрел фантастику и не смеялся над гиковскими шутками. Мне нравилось наблюдать за птицами, читать книги и заниматься спортом. Я работал в продажах и политике, считая коммуникативные навыки главным своим активом. Я был душой компании! Однако рынку моя самоидентификация явно не нравилась, и без серьезных перемен у меня практически не было шансов.

В определённом смысле, время для перемен было выбрано удачно. На рынке высокий спрос на специалистов, в интернете полно ресурсов для самообучения. Бесплатные курсы на сайтах Udacity и Coursera, бесплатные самоучители на порталах типа Codecademy, бесплатные электронные книги с многообещающими названиями вроде «Научись кодить на Python».

В то же время стали появляться тренинговые программы, известные как «интенсивы по программированию». За 15-20 тысяч долларов организаторы обещали всего за три месяца дать актуальные инженерные знания. Они даже представляли впечатляющую статистику о своих выпускниках: показатель приёма на работу выше 90%, шестизначные зарплаты и гарантии типа «найди работу или получи свои деньги назад». На предыдущей работе несколько моих сотрудников были выпускниками одной из таких программ, Hackbright.

И всё же я был в ужасе. С одной стороны, интенсив по программированию был наилучшим вариантом научиться кодить. С другой — я боялся, что потрачу кучу денег и времени, а результат будет не лучше моей нынешней ситуации. К сожалению, других вариантов у меня не было вообще, поэтому я подписался на лагерь для программистов Hack Reactor, расположенный в Сан-Франциско. Так началась моя карьера кодера.

Смирение с ошибками

Первое, что я обнаружил после начала обучения — программировать сложно. Чтобы ему научиться, требуется провести сотни часов за компьютером. Большую часть времени вы будете пялиться на сообщение об ошибке, ведь код практически никогда не делает то, что вам нужно, с первого раза. Думаете, что если меня 104 раза продинамили с работой, я привык к неудачам? Нет. Я нервничал из-за каждой ошибки и никогда не был уверен, что мне удастся её исправить.

Мне помогло общение с другими студентами из группы — юристом, нейробиологом, авиационным механиком, профессиональным геймером и другими. Здесь были люди в возрасте от 20 до 40. У некоторых уже был диплом по информационным технологиям, и им просто нужна была переподготовка. Другие вообще никогда не учились в вузах. Общего в нас было только одно – желание помочь друг другу пройти курс и остаться в живых.

В течение трех месяцев мы встречались по шесть дней в неделю. Занимались с 9 утра до 8 вечера, но часто оставались и позже, чтобы поработать над заданиями. По окончании программы мы создали полноценные веб-приложения.

Главным уроком учебы в Hack Reactor стала необходимость смириться с ошибками. Студентов постоянно просили работать с проблемами, о решении которых они не имели никакого представления. Нам объясняли фундаментальные понятия информационных технологий, но куда больше мы тратили времени на то, чтобы научиться терпению, смирению и настойчивости. Отсутствие знаний выпускники Hack Reactor компенсировали твердостью характера. Впрочем, всегда было чему учиться: использованию огромного количества языков, библиотек и инструментов. Чем ближе был конец программы, тем больше я задавался вопросом: «Сколько всего мне нужно знать, чтобы называться инженером?». 

Перезагрузка карьеры

На этот вопрос есть очень практичный ответ. Вы являетесь разработчиком, если можете пройти интервью для программистов. Такое интервью может тянуться от четырех до шести часов. На нем соискатели решают головоломки с помощью кода. Часто кандидат стоит у доски и пишет решения от руки, а интервьюеры их проверяют. Могут быть разные варианты, но это основной метод отбора инженеров в компаниях, где я работал.

На самом деле, этот способ не идеален. Он не показывает, может ли программист работать в команде или насколько он способен разрабатывать сложную систему в течение длительного времени. Этот тест преувеличивает значение уверенности в себе и делает поспешные выводы о способностях кандидата лишь по нескольким строчкам кода. А ведь даже у самых лучших из нас бывают плохие дни.

Интервью для программистов также тесно связано с демократическим мифом Кремниевой долины: если мы верим, что у нас есть один тест для определения инженерных способностей, только его результаты и имеют значение. Компании могут игнорировать рекомендации, профессиональный опыт, манеру одеваться, резюме и всё остальное. Нет, многие всё ещё ценят научную степень, портфолио или опыт работы, но сегодня всё больше игроков дают шанс «нетрадиционным» программистам. Всё, что для этого нужно, – пройти тест.

После шести месяцев обучения и трех месяцев лагеря я был готов к собеседованиям. Начал я плохо — первое интервью в крупной компании я провалил. Второе было не лучше. Впрочем, к моему удивлению, дальше пошло лучше. Мои нервы адаптировались к жёсткому ритму собеседования и к вопросам.

В течение нескольких недель я начал получать щедрые предложения от различных компаний. Я по-прежнему не чувствовал себя программистом, но факт, что кто-то был готов мне платить за то, что я буду писать ему код, не мог не радовать. План сработал, но мне потребовалось несколько месяцев работы, чтобы привыкнуть к своему новому статусу.

Дорогу гуманитариям

Сейчас я знаю, что у огромного количества работающих в индустрии программистов нет высшего образования в этой сфере. Недавний опрос показал, что их доля приближается к 50% от общего количества специалистов. Какой бы ни была цифра, в неё входит мой бывший руководитель и самые лучшие программисты, с которыми я работал.

И пока идёт спор по поводу эффективности образовательных лагерей, никто не спорит о праве на существование талантливых самоучек. Многие в Долине верят, что если ты можешь самостоятельно научиться программированию, то ты достаточно мотивирован, вынослив, любопытен и изобретателен. Это те самые качества, которые ценят компании.

Мало того, всё чаще от программных инженеров требуется знание дизайна, деловая смекалка и навыки продакт-менеджмента. Они должны быть любопытными, уметь сотрудничать с людьми из других сфер. Мой опыт говорит, что сегодня компании начинают ценить эти качества едва ли не так же, как традиционное образование в сфере информационных технологий.

С тех пор как я стал разработчиком, прошло больше двух лет. Я до сих пор иногда чувствую себя самозванцем, хотя получил за это время несколько повышений и новые обязанности. Плюс я уже перешёл в новую компанию.

***

Оглядываясь назад, я поражаюсь тому, как мне повезло. У меня не было детей, почти не было долгов, жена меня поддерживала. К тому же я находился в близости от самых крутых IT-компаний планеты. И даже имея на руках все эти преимущества, я колебался.

В конце концов, я понял, что Кремниевая долина постоянно меняется. Я мог хвататься за старое и остаться у разбитого корыта или попробовать что-нибудь абсолютно новое. Теперь я знаю, что программистом становятся только с практикой. Самым сложным для меня было разрешить себе работать.

---

Материалы по теме:

15 советов разработчикам о том, как улучшить карьеру

Год назад я основал свою компанию: вот мои впечатления

Как два парня создали первый поисковик для гифок

Как я получила на 15 тыс. долларов больше того, что изначально предлагала компания

Фото на обложке: Unsplash