«С каждым новым клиентом у нас появляются обязательства на миллиард долларов»

Вот уже 12 лет Медведев продвигает трансгуманизм, крионику и киборгизацию в России. Три года он вел футурологическую передачу «Программа на будущее» на канале «Россия-2». Его имя часто появляется в СМИ: он охотно дает интервью как футуролог и евангелист крионики. В 2011 году он организовал в столице митинг за бессмертие, на который пришли 100 человек.

Трансгуманисты явно раздражают отечественных консерваторов. Патриарх Кирилл называет трансгуманизм «угрозой обществу», депутат Виталий Милонов призывает закрыть «Криорус», а скандально известный предприниматель Герман Стерлигов как-то даже назвал Медведева «псом смердящим». Некоторые ученые тоже настроены скептически.

— Как устроен бизнес на крионике?

В крионике четыре составляющих: крионирование, криосохранение, исследования для будущего оживления и формирование сообщества. В идеале крионирование должно происходить в хорошо оснащенных больницах. Начало этого процесса очень похоже на реанимацию — пациента подключают к аппарату искусственного кровообращения. На этапе хранения нужно лишь подключение к электричеству и периодический долив жидкого азота, так что его можно организовать где угодно. Третья часть требует сотрудничества с медицинскими организациями и огромных ресурсов, которые нужно привлекать со стороны.

С каждым новым криоклиентом у нас появляются обязательства на миллиард долларов. Берем 36 тысяч, а работ должны на миллиард. Мы обязаны не только обеспечить крионирование и хранение, но и найти ресурсы на развитие технологий для оживления, чтобы не перекладывать всю ответственность на потомков.

Примерно половина наших клиентов иностранцы — выходцы из Израиля, Австралии, Японии и США. В последнее время пошли клиенты из Италии, потому что мы стали партнерами крупного итальянского похоронного агентства. Контракты с нами заключают даже молодые люди в двадцать с небольшим. Некоторые копят деньги на крионирование не только себя, но и своих бабушек, дедушек и родителей.

— Окупается ли компания?

На окупаемость мы вышли практически сразу. Компания создавалась без внешних инвестиций и развивалась на собственные средства. Соучредители вложили по тысяче долларов. Между первым и вторым криопациентами прошел год. Но мы были готовы и к тому, что 10 лет не будет вообще никого.

Прежде всего, мы делали криохранилище для себя, чтобы крионировать себя и своих родственников. Изначально мы планировали сохранять только мозг. Но наши клиенты просили крионировать все тело и готовы были заплатить больше, чтобы не отправляться после смерти в Америку. Пришлось подстраиваться. Мы наработали технологии создания больших криостатов и теперь можем масштабироваться.

— Какие разрешения нужны для такой деятельности?

К счастью, разрешений никаких не нужно. Мы общались со всеми регуляторами: с Минпромторгом, с Минздравом, с Федеральной антимонопольной службой. Везде встречали положительное отношение. Но чиновники занимаются только массовыми проблемами, а вопросы крионики касаются пока лишь пары сотен человек. Но в будущем мы рассчитываем на господдержку. Фонд перспективных исследований интересуется крионикой для сохранения органов и приостановки жизнедеятельности раненых солдат.

— Человек сам должен подписать контракт на крионирование?

Не обязательно. Это могут сделать родственники или друзья. Но если человек не оставил завещания, между его близкими может быть конфликт. Тут закон не разъясняет, что делать: кто активней, тот и прав. Иногда родственники идут на компромисс: мозг крионируют, а тело закапывают по православному обряду.

— Чем крионирование в «Криорус» отличается от конкурентов?

Фундаментальных технологических различий между криофирмами нет. Все работают по базовым протоколам, составленным создателем крионики Робертом Эттингером. Различается только состав криопротекторов — это вещества, которые защищают клетки при заморозке. Криостаты Alcor сделаны из нержавейки, криостаты Cryonics Institute и наши — из композитов, из которых делают баллистические ракеты и посадочные капсулы для космических кораблей. Корпусы наших криостатов делает псковская фабрика, которая производит из композитов гоночные яхты. А мы устанавливаем в криостаты вакуумное оборудование.

— Какие есть прогнозы по оживлению криопациентов?

Рэй Курцвейл говорит, что бессмертие и сингулярность наступят в 2050 году — это наиболее мейнстримный прогноз. Это реалистично. Но я как футуролог понимаю, что единого ответа нет, особенно когда этот ответ зависит от нас. Это как спрашивать человека, который валяется утром в кровати, когда он встанет. Технологии не падают с неба.

Прорыв в солнечной энергетике, который мы сейчас наблюдаем — это достижение не одного Илона Маска, а тысяч людей, которые 60 лет работали, чтобы солнечные батареи стали достаточно дешевыми. В электромобили все поверили после того, как Маск пришел туда с кучей денег после PayPal. И сегодня некоторые страны готовы запретить машины с двигателями внутреннего сгорания.

С крионикой должно произойти то же самое. В потенциал этого рынка поверят, когда туда придут люди с ресурсами. Пока этого не происходит из-за консерватизма инвесторов и чиновников, которые финансируют исследования. Так, ведущий мировой специалист по криобиологии и сохранению органов Грегоги Фэй не может публично говорить про крионику. Он работает в компании 21st Century Medicine, которая обслуживает Alcor. Но Американская ассоциация криобиологов запретила своим членам продвигать крионику. Фэй не рассказывает о своем контракте на криосохранение, чтобы его не исключили из ассоциации.

— Крионика интересна венчурным инвесторам?

Венчурные фонды, особенно российские, несмотря на название, избегают рисков. Я работал в инвестбанке и знаю, что венчур рассчитывает на гарантированную отдачу. В нулевых все вкладывали в ритейл, потому что гипермаркет эффективнее тысячи ларьков. Венчурные инвесторы — стадные существа. Они решаются на сделку, когда все уже вложились в эту нишу. Если бы 10 криофирм получили инвестиции, они бы тоже вложились.

Они говорят: покажите нам рынок. Но в России есть только мы и все. Иногда в голове у инвесторов недостаточно места, чтобы уместить там новую сложную модель. Мы общались с инвесторами с первых дней существования компании. Но я понимал, что время, которое тратится на презентации фондам, лучше потратить с пользой. С точки зрения экономики у нас все прозрачно. Есть понятный технологический процесс и партнеры, которые готовы с нами работать. С точки зрения любого другого бизнеса этого было бы достаточно, даже если бы у нас не было продукта.

Для успеха крионики нужна готовность общества, а она есть. Интерес к техническому прогрессу и продлению жизни растет. Герман Греф на Гайдаровском форуме говорит про сингулярность и бессмертие. Кстати, мы обсуждали со Сбербанком кредитование для клиентов «Криорус», чтобы они могли крионировать родственников в кредит.

Сегодня в обществе есть огромный неудовлетворенный спрос на крионику — до четверти россиян хотят жить вечно. Понятно, что не у всех есть финансовые возможности. Обычно люди задумываются о продлении жизни, когда уже поздно. Одно дело — положительно относиться к крионике, и другое дело — заключить контракт на криосохранение. Это как переехать в другую страну, только еще более радикально. Хотя рисков никаких — хуже точно не станет.

Чтобы удовлетворить потребности общества, нужна удобная инфраструктура — например, возможность заключить контракт на крионирование в ближайшем торговом центре. С одной стороны, у нас монополия. С другой стороны, некоторые клиенты нас спрашивают, почему в нашем криохранилище нет вышек с автоматчиками по углам. Крионика очень сильно недоинвестирована. На техническое оснащение и региональное развитие российской крионики нужны миллионы долларов. Но это не значит, что мы не можем работать без этого. Мы можем и работаем.

Сингапурский фонд NeuroDAO предложил нам сделать модное нынче ICO по крионике, мы решили попробовать. Это выход на более прогрессивную и рисковую аудиторию, чем традиционные венчурные инвесторы. Наш проект CryoGen ориентирован на международную экспансию. В октябре началось pre-ICO. К токенам будет привязана вся деятельность «Криорус» — наши услуги можно будет купить только за них. Люди делают ставку на рост рынка. Когда человек захочет заключить контракт на криосохранение, ему нужно будет купить токены. С ростом популярности крионики цена токенов будет расти.

В отличие от американских криофирм, «Криорус» создавался как проект Российского трансгуманистического движения. Он тесно состыкован с другими нашими проектами — по борьбе со старением, киборгизации, нанотехнологиям. Мы будем не просто расширять криохранилище и привлекать больше криопациентов, а проводить исследования, чтобы накопить инструментарий для последующего оживления.

Чтобы решить проблему старения, нужно полностью понять эти механизмы, а их очень много. Мы визуализировали этот запутанный процесс — в каком возрасте что происходит. Например, старение начинается еще до рождения человека. Первые молекулярные повреждения происходят внутриутробно.

Можно омолаживать человека, периодически пересаживая ему новые органы и целые системы. Сейчас этого дорого и сложно, а в будущем замена сердца будет такой же привычной, как замена батарейки. Вот тогда можно будет говорить об оживлении криопациентов. Тогда оживленный человек будет нормально себя чувствовать (хоть и не идеально).

Почему со старением борются мало? Когда человек молодой, он не чувствует своего старения. Первые морщинки ведь не болят. Важность борьбы со старением человек понимает, когда ему становится больно ходить по лестнице. Но тогда у него уже нет сил на то, чтобы искать ресурсы. У тех, кому борьба со старением больше всего нужна, нет ни сил, ни денег.

— Какие задачи нужно решить для оживления?

Их примерно сто. В этом году Нобелевскую премию по химии дали за криомикроскопию — за технологию быстрого охлаждения объектов и электронную микроскопию с высоким разрешением. Это открытие имеет прямое применение для «Криорус» — мы сможем сравнивать сохранность клеток при разных криопротекторах. Нужны технологии сверхточной компьютерной томографии, чтобы оценивать масштаб повреждений в мозге криопациента. При крионировании структура нервных связей сохраняется, но утверждать это на 100% можно будет, когда появится возможность сканировать мозг с высоким разрешением.

При разморозке тканей нужно правильно распределять тепло. Арктические лягушки впадают в анабиоз и полностью замерзают. При отогреве у них сначала оживает сердце, потом конечности. А человека эволюция к заморозке не готовила. Поэтому тут нужно сфокусированное микроволновое излучение, которое сейчас используется для разморозки эмбрионов для ЭКО. Но даже вращение подставки не конпенсирует неравномерность нагревания. Одно из решений — тепловизоры, которые позволят увидеть в объеме распределение тепла и точнее сфокусировать излучение. В идеале весь организм можно будет отогреть за минуту.

Нужны нанороботы, которые позволят чинить организм криопациента на клеточном уровне. Еще они будут использоваться для лечения рака. Например, возьмем наночастицу золота, покроем ее биосовместимым материалом и прилепим снаружи белок, который негативно воздействует на опухоль. Запустим таких роботов в организм, с помощью белка они прицепятся к опухоли, а потом сажаем человека в микроволновку, частицы золота нагреются и разрушат опухоль.

Это сравнительно простые нанороботы, которые сейчас разрабатывают фармкомпании. Хотя было бы дешевле и эффективнее сразу финансировать сложных нанороботов. Если мы хотим в космос, надо строить ракеты, а не дирижабли. Но трансгуманисты вынуждены работать с теми ограничениями, которые есть в обществе.

— Наверно, оживленным людям будет страшно проснуться в мире будущего.

У человека есть прекрасные защитные механизмы, которые позволяют ему игнорировать все, что непонятно и тяжело. В современном мире столько треша, что большинство людей выживают за счет того, что ничего о нем не знают.