Кто такие социальные предприниматели — об этом часто не знают даже сами социальные предприниматели. Свои первые шаги в бизнесе они совершают, будучи уверенными, что занимаются личной благотворительностью. Но потом все эти идеи они превращают не в благотворительные проекты, а в успешный бизнес, помогая при этом тысячам людей решить главную проблему своей жизни. Ольга Тимофеева-Глазунова, обозреватель лаборатории «Однажды», рассказала о нескольких таких бизнесах.
«БЕЗ ГЛАЗА ЖИТЬ ЕЩЕ МОЖНО. БЕЗ НОСА — ГОРАЗДО СЛОЖНЕЙ»
Проблема: В России 23 тысячи человек в год нуждаются в лицевых протезах, а их нет
Решение: Сергей Николаенко, Красноярск. «Клиника профессора Николаенко»
История
Это сейчас в маске ходить нормально, а семь лет назад Люба выходила на улицу только по ночам. Тогда в Нижнем Тагиле маска вызывала недоумение. Даже с соседкой по лестничной площадке Люба старалась не столкнуться. Потому что соседка сказала бы: «Ну хватит, сними маску-то!» — и Любе пришлось бы снять – а под маской нет носа. И после этого соседка, скорее всего, упадет в обморок.
Онкология не щадит не только внутренние органы человека, но и их лица. У Любы был рак в четвертой стадии, и она горы свернула, чтобы выжить. После операции было несколько рецидивов: каждый раз Люба ложилась под нож, и от ее носа отрезали еще кусочек. Но вот наступил день, когда врач сказал ей: «Ты победила рак». А Люба почувствовала отчаяние.
Нос ей никто возвращать не собирался. По закону лицевые протезы не входят в услуги ОМС. Государственная медицина таким пациентам только спасает жизнь, а внешний вид — это уже забота собесов, у которых на дорогостоящие эпитезы (лицевые протезы) никогда не бывает денег. Да и самих эпитезов в России до недавнего времени попросту не было.
Теперь, чтобы выйти на улицу, Люба настраивала себя так: «Иду, ни на кого не смотрю». В поисках носа Люба обзвонила всю Свердловскую область и даже Москву – нет такого! Прошло три года. И однажды ей звонит муж: «Сейчас показали сюжет в новостях, в Красноярске есть какой-то профессор, он в Германии учился и теперь делает всем силиконовые носы – красивые!»
Люба подумала: «Ерунда какая-то». Но позвонила в Красноярск профессору Николаенко. «Я понимаю, что это безвыходно», — сказала она профессору Николаенко. И не поверила своим ушам: «Я вам помогу. Приезжайте». Люба насторожилась: «Цена?» — «Бесплатно все сделаю».
Когда Сергей Николаенко был еще не профессором, а талантливым ординатором, он получил немецкую стипендию DAAD и уехал учиться в Германию, в университет Эрлангена — Нюрнберга. Там он познакомился с эпитетикой. В университетскую клинику ехали за носами, глазами и ушами пациенты со всей Германии. У себя в Красноярске он встречал людей, которым лицевые протезы были нужны как воздух.
Это были люди после онкологических операций, после травм и неудавшихся самоубийств — нередко встречались и те, кто пострадал от диких зверей в лесу: Сибирь все-таки.
К тому времени, как Сергей Николаенко приехал учиться в Германию, художница Микаэла Бит уже создавала неотличимые от настоящих уши и носы из силикона, а профессор Фарман придумал, как вживить в ткани лица титановую решетку с магнитами, чтобы прикреплять на нее съемный силиконовый нос. И так случилось, что и Микаэла, и профессор Фарман работали в той же университетской клинике, где стажировался Николаенко. Глядя на них, он держал в голове одно – как бы этот опыт применить в России?
Вернувшись в Красноярск, Сергей Николаенко мечтал создать такую же университетскую клинику вокруг своей альма-матер. Поначалу его поощряли, но вскоре выяснилось, что перенос немецкого опыта на российскую почву требует таких перемен, на которые руководство вуза пойти не готово. Николаенко стал лишним в системе.
Его уволили. Но вместе с ним ушло несколько человек, которых уже захватила идея. Вместе они основали стоматологическую клинику, но быть просто стоматологами эти врачи не собирались. У них были амбиции – делать то, что до них здесь не делал никто, и помочь тем, кому никто еще не мог помочь.
Первых пациентов Николаенко вели приглашенные немецкие профессора. И профессор Фарман, и Микаэла Бит несколько раз приезжали в Красноярск, чтобы передать свой опыт и научить всему, что умеют сами. Вскоре Сергей импортозаместил не только компетенции, но и само производство — силиконовые протезы и титановые решетки теперь тоже делают в Красноярске. Немецкие коллеги были довольны своими российскими учениками. Не могли понять только одного — почему Николаенко не берет с пациентов денег.
У профессора Николаенко и здесь нашлись свои резоны. Дело это дорогое, и даже несмотря на то, что красноярские лицевые протезы в несколько раз дешевле немецких, они могут стоить от трехсот до семисот тысяч рублей. А ведь они еще и изнашиваются, их нужно менять каждые два-три года. Красноярский профессор не захотел вводить финансовый ценз для пациентов.
Поначалу бизнес-модель выглядела так: на стоматологии мы зарабатываем деньги, которые вкладываем в развитие эпитетики. Лечим людей безвозмездно, нарабатываем опыт. Затем появились первые платные пациенты — за одних платят благотворительные организации, которые Николаенко стал активно привлекать, другим все-таки удается выбить квоту у государства, и лишь очень немногие платят сами.
Мечта Сергея — создать клинику, похожую на ту, в которой он стажировался в Германии. И мечта эта скоро исполнится. Год назад Николаенко получил беспроцентный заем от фонда «Наше будущее», как социально-преобразующий проект, и весь пандемийный год строил в Красноярске клинику. Уже в 2021 она сможет принять 400 пациентов. Фактически это означает, что благодаря усилиям социального бизнеса решена задача государственного масштаба — в стране появилась целая новая отрасль.
Прямая речь
«Если глаза нет, то это несложно. Глаз делали раньше стеклянный, сейчас полимерный. А вот если нет тканей глазницы — это задача более тяжелая».
Первые группы пациентов мы набирали с дефектами верхней и средней трети лица — это глаза, нос, уши, окружающие ткани. Нижняя треть лица – это нижняя челюсть. Шаг за шагом, step by step, в зависимости от клинической ситуации проводили обследования, заранее списывались, связывались, покупали инструменты, использовали немецкие связи. Многие проблемы удалось решать бесплатно.
В Германии очень развито, например, pro bono волонтерство — это когда люди жертвуют на благотворительность не свои деньги, а свое время. Даже такие именитые, как профессора Хэкман, Фарман и Гасау, которые к нам многократно приезжали. Крупные фирмы-производители тоже поддерживали материалами и инструментами — для них это еще и часть маркетинга.
Общими усилиями нам удалось сделать Красноярск столицей российской эпитетики. Наверное, если бы мне сказали об этом 10 лет назад, я бы сам не поверил.
«СПАСИБО ДЕДУ ЗА БЕСЕДУ»
Проблема: В стране много детей, у которых нет бабушек-дедушек, и еще больше – одиноких стариков
Решение: Наталья Перязева, Москва. Частный пансионат для пожилых людей «Дом у парка», детский сад «Семь гномов»
История
Директор «Дома у парка» Наталья Перязева смотрела на Степана Семеновича и думала, что нужно что-то сделать, как-то зажечь в нем жизнь. Степан Семенович перенес инфаркт, восстанавливаться приехал в ее пансионат. Все шло неплохо, здесь он поднялся на ноги – но заскучал. Наталья видела, что ему не хватает активности, в том числе интеллектуальной. А ведь он учитель русского языка и литературы. Тогда может быть – вернуть ему хотя бы часть его дела?
На соседней улице стоял частный детский сад «Семь гномов», и поскольку и этот бизнес тоже принадлежал Наталье, появилось решение. Почему бы Степану Семеновичу не почитать сказки у камина малышам из детского сада?
Сначала сказки читал только Степан Семенович, а потом и другие пожилые люди из «Дома у парка». Так в октябре 2015 года начался проект «Сказки у камина».
Сказки переросли в совместные мероприятия – то старики ходят в детский сад, то малыши – в гости в пансионат, а вот уже и на улице все друг с другом здороваются.
Постепенно все узнали друг друга поближе и уже ждали встречи. Дети выбрали «своих» бабушек и дедушек, а те ждали в гости малышей. Глядя на то, как радостно проводят время другие, постепенно втянулись в этот круг общения все старики и все малыши.
Наталье удалось придумать нечто новое, на что никто в этой сфере еще не осмеливался, – объединить пожилых клиентов пансионата и малышей из детского сада, разрушить одиночество одних и расширить мир других. Приятным бонусом стал наплыв новых клиентов: старики теперь делились своими впечатлениями со своими родственниками, а те — с друзьями.
Проект «Сказки у камина» подстегнул сарафанку и стал выгодно отличать пансионат Натальи Перязевой от всех других на рынке. За ней последовало и общественное признание — в 2019 году Наталья стала лауреатом премии «Импульс добра», которую вручает фонд региональных социальных программ «Наше будущее».
Прямая речь
«На мой взгляд, пансионат для пожилых людей не должен быть парком развлечений. Не это им нужно. Ведь в нормальной семье родственники вовсе не обязаны бесконечно развлекать друг друга. В семье мы взаимодействуем, мы общаемся, где-то радуемся, где-то обижаемся — ведем нормальную человеческую жизнь. Поэтому и в «Доме у парка» мы стараемся максимально восстановить тот досуг, который мог быть у человека в семье.
А самый яркий источник простого человеческого общения – это дети. Пользы для детей в этом общении едва ли не больше, чем для стариков. Они видят, что есть взрослые, которым нужна их помощь и забота. Ребенок, который в этом возрасте еще совершенно эгоистичен, вдруг попадает в ситуацию, когда ему надо подумать о ком-то, кто слабее его — хотя, возможно, внешне и кажется такой глыбой.
Мы предлагаем детям во время занятия подумать, не хочет ли бабушка или дедушка пить. И у нас есть специальный ритуал, когда дети приносят стаканчик воды бабушкам и дедушкам – своим друзьям по играм.
Сейчас, во время пандемии, личные контакты детей со стариками категорически запрещены, но мы нашли выход. Спонсоры предоставили в наше распоряжение несколько ноутбуков, и мы начали проводить встречи в зуме. Конечно, они очень сильно отличаются от живых встреч главное — пожилые люди и дети продолжают встречаться».
«А ЕЩЕ НЕДОНОШЕННЫМ МЛАДЕНЦАМ ОЧЕНЬ НРАВЯТСЯ НАШИ ОСЬМИНОЖКИ»
Проблема: Недоношенным младенцам не во что приодеться
Решение: Маргарита Кузнецова, Ксения Гришанова, Архангельск. Компания по производству детской одежды «Листик».
История
Можно сказать, что когда Маргарита и Ксения подружились, они уже сделали первый шаг к собственному швейному предприятию. Маргарита по первому образованию – швея, а Ксения – бухгалтер. Жизнь как бы намекала им, но они не замечали очевидного. Ну или замечали, но не хватало концепции.
Они давно искали бизнес-идею по душе, но о швейном деле думали в последнюю очередь. Ведь швейных цехов – сколько хочешь, материалы дорогие, конкуренция сумасшедшая. Конкурировать с китайским масс-маркетом в России – задача не для двух человек.
Однажды они узнали, что у подруги Маргариты в Санкт-Петербурге родился недоношенный ребенок. Он весил всего 800 грамм, и одежда для него продавалась всего в двух магазинах на весь Питер. Маргарита слушала свою подругу, утешала ее и думала, что в Архангельске, наверное, и этого нет.
Поначалу «Листики» сделали ставку на продажу товаров других производителей, но идея быстро потерпела фиаско: большие фабрики такие вещички не шили, а маленькие – шили небольшими партиями и очень дорого. Тогда подруги поняли, что нужно открыть свое производство и удешевить стоимость. Они разработали выкройки, сшили экспериментальные образцы, развезли их по больницам на пробу, а потом советовались с врачами, что было удобно, что неудобно – дорабатывали выкройки и отшивали первые партии.
Сегодня у них почти двести артикулов: одних только распашонок шесть видов – с открытыми и закрытыми ручками, с манжетами и без. Боди, ползунки всех возможных видов, легкие и теплые, специальные носочки – одно- и двухслойные, маленькие шапочки.
Комбинезончики, у которых полностью открывается ручка – чтобы поставить капельницу и не раздевать ребенка – а рукав закрывается на кнопочку только в самом необходимом месте.
Термоконверты – чтобы перенести ребенка на процедуры внутри больницы, не простудить и не напугать по пути.
Гнезда с бортиками-валиками для недоношенных малышей, где они могут свернуться калачиком и чувствовать себя комфортно, как в утробе матери. В валике есть прорезь, чтобы подвести провода, не потревожив ребенка. А чтобы ему было еще комфортнее, внутрь можно положить специального связанного из хлопка осьминожка.
С осьминожками вообще целая история.
Когда-то медсестра из Дании связала такого своему ребенку – и врачи заметили, что перебирая щупальца, ребенок успокаивается: щупальца, наверное, напоминают ему пуповину. После этого в Дании появилась акция «Осьминожки для недоношенных детей», а «Листики» продолжили ее в России. Они вяжут осьминожек из чистого хлопка, дарят их больницам, ну и конечно, продают на своем сайте.
«Листики» продают свои вещи через интернет, в двух розничных магазинах в Архангельске и отправляют оптовые партии по всей стране. Прямо сейчас они отгружают заказ в Волгоград и Москву, только вчера отправили в Саратов, Казань и Уфу. И несмотря на то что в пандемию им пришлось закрыть розницу на несколько месяцев, они не потеряли никого из своих сотрудников – ни швей, ни продавцов.
Прямая речь
«Сначала, когда ты в это все окунаешься, слезы в горле постоянно стоят. Представьте себе, малыш синего цвета лежит в кювезе, и тебе говорят: «Это Машка, 800 грамм, пневмония». Но даже если с недоношенным ребенком все в порядке, для матерей это огромный стресс. Они звонят нам и плачут в трубку: «У меня самый маленький ребенок на свете!» И тут ты понимаешь, что кроме тебя им иногда некому это сказать. Даже с родственниками такими переживаниями они стараются не делиться.
Когда мы только начинали бизнес, в нем мы тоже чувствовали себя, как недоношенный младенец. Но сейчас уже встали на ноги, идем дальше, развиваемся, растем. Мы пока производим одежду вплоть до 62-го размера – это стандартный ребенок трех месяцев. Но нас уже просят: «Девчонки, нам нравится ваше качество, давайте вы увеличите размерную линейку». Еще один показатель успеха — статистика. Мы собираем цифры по рождаемости, сопоставляем, сколько родилось недоношенных детей, и смотрим, как у нас покупают продукцию. И если это все растет синхронно, а тем более – если покупают больше — значит, мы на правильном пути».
«КРИЗИСЫ ДЛЯ НАС — ЭТО СТИХИЯ РОСТА»
Проблема: Экологически чистая косметика очень дорогая, а дешевая — очень вредная
Решение: Екатерина Матанцева, Киров. Косметическое производство Ми&Ko
История
В 2008 году Катерина Матанцева ждала ребенка. Она просто хотела купить хороший детский крем, шампунь и стиральный порошок. Но прочитав составы на упаковках, увидела в них химические компоненты. Детские стиральные порошки содержали аллергены, отдушки, фосфаты. И все эти вещества соприкасались с кожей ребенка, потому что очень плохо вымылись после стирки из одежды и белья.
Катерина задалась вопросом, каков процент людей, страдающих аллергией и атопическим дерматитом. Оказалось – аллергиками к 2009 году стала уже половина детей.
Поискав марки органической косметики, Катерина выяснила, что они существуют в Европе, но не в России, а продаются в Москве – но не в Кирове. И тогда она стала делать косметику и мыло для своего ребенка сама, в домашних условиях. Ее тут же распробовали ее подруги – и стали покупать все это и для себя.
Когда сыну исполнилось полтора года, Катерина взяла его на руки и приехала к своей маме в Торгово-промышленной палату Кировской области – мама была там вице-президентом – и стала убеждать ее, что раз в России нет марки экологичной косметики, ее надо срочно создать! В 2009 году центры занятости выдавали на создание бизнеса грант в 58 тысяч рублей.
Мама посмотрела на нее, поняла, что отговаривать бесполезно и уволилась из Торгово-промышленной палаты. Пошла на биржу труда и тоже взяла 58 тысяч. Получилось 116. Этого хватило на первые 2 месяца аренды, стройматериалы, сырье и сертификацию.
Ремонт сделал папа, он как раз сидел без работы. Мебель недорого поставил родственник мужа. Интернет-магазин всего за 10 тыс. рублей сделали знакомые брата. Так появился первый сертифицированный ассортимент. К Катерининым покупателям родители добавили своих – и набралась база клиентов.
Первый месячный оборот составил сто тысяч. Катерина занималась производственными вопросами, мама – административным управлением, а папа – логистикой и оборудованием. Но чтобы расти дальше, пришлось брать много кредитов.
Уже на второй год их бремя стало почти неподъемным. Выручил Фонд региональных социальных программ «Наше будущее», который уже 12 лет помогает социальным предпринимателям беспроцентными займами. Компания «Ми&Ко» стала одним из первых экологичных проектов, которые поддержал фонд.
Закалившись на старте, команда Екатерины теперь чувствует себя в кризисы как рыба в воде. Кризисы для них – стихия роста. К 2014 году они подошли, уже конкурируя с немецкими Weleda и Dr. Hauschka. В конце 2014 курс доллара удвоился, и люди, которые покупали немецкое, стали посматривать на российское.
В 2019 компания выросла на 60%, в 2018 – на 80%. Катастрофический, разрушительный для экономики 2020 опять дал прирост продаж. Время локдауна Катерина использовала для разработки новых формул – и летом «Ми&Ко» «порвали рынок», сделав хорошие продажи даже в не сезон. Хитом стали четыре новые сыворотки.
К концу пандемии женщины действительно боялись лишний раз куда-нибудь выйти – сыворотки обещали эффект косметического салона на дому, стоили дешевле, чем поход к косметологу, и не вредили здоровью – как могут навредить уколы ботокса.
Прямая речь
«Социальное предпринимательство у нас заключается не только в том, что мы делаем экологичные товары, но и в нашем эко-просвещении. Мы очень много даем интервью, проводим эко-уроки в школах, экскурсии на наше производство для бизнесменов. Я выступаю в Сколково, рассказываю про опыт устойчивого развития нашей компании, как мы на экологии зарабатываем и зачем вообще бизнесу смотреть в сторону экологии.
Аудиторию особенно интересуют цифры. Например, я рассказываю о том, как мы сортируем мусор на производстве и за год получаем на этом 100 тыс. руб. А если бы мы его не сортировали, мы бы тратили за вывоз этого мусора 700 тысяч. И получается, что за счет внимания к экологии мы побочно зарабатываем 800 тысяч.
Но на первом месте, конечно, экологичность самого продукта — и здесь не должно быть никакого лицемерия. В своем производстве мы честно заменяем химические консерванты на натуральные.
Вместо пара-оксибензойной кислоты, парабенов, аскорбиновой и бензойной кислот можно взять экстракт коры ивы, экстракт жимолости. Это не проблема, просто консерванты будут в 20 раз дороже.
У нас как-то пришла технолог, которая работала на производстве обычной химической косметики, и удивилась, что у нас сырье дороже, чем упаковка. При том что наш продукт продается в стекле. Она сказала, что у них всегда самое дорогое в формуле косметики – это именно упаковка. Каким же дешевым должен быть сам продукт! Если флакончик стоит у тебя 8 рублей, представляете, что там налито?
«СУДЬБЫ НАШИХ КЛИЕНТОВ — ЭТО НАШ НАРКОТИК»
Проблема: Инвалиды-колясочники не могут путешествовать, даже если у них есть деньги.
Решение: Мария Бондарь, Наталья Гаспарян, Санкт-Петербург. Специализированная туристическая компания для инвалидов «Либерти»
История
Однажды летом после окончания вуза подружки и одноклассницы Маша и Наташа подрабатывали гидами, показывая Петербург немецким туристам. Туристы приплывали в Питер на больших океанских лайнерах – благополучные, довольные, счастливые. Среди них попадались люди в инвалидных колясках. На лайнере у них не было проблем – они свободно катились по палубам, проезжали в лифты и двери кают. Но сразу после трапа начиналась совсем другая реальность.
Маша и Наташа с ужасом смотрели, как сотрудники питерских турфирм впихивают колясочников в большие и неудобные автобусы. К этому времени они уже давно находились в поисках идеи для собственного бизнеса. Глядя на мучения немецких туристов, они поняли, что идея нашла их сама.
Для начала Маша и Наташа взяли инвалидную коляску и стали катать друг друга по традиционным туристическим маршрутам города. Потом взяли фотоаппарат, рулетку и пошли измерять высоту ступенек, ширину дверных проемов в гостиницах и музеях. Так они сделали базу доступности Петербурга и поняли, что есть только два места, куда турист-колясочник может попасть без риска для жизни — Эрмитаж и Русский музей.
Чтобы добавить к будущему маршруту хотя бы Храм Спаса-на-Крови, построенный на месте убийства Александра II, нужен был раздвижной телескопический пандус. Его сделал муж Марии Бондарь, Олег. Но весил пандус 40 килограммов.
Пандус торжественно привозили на крыше старых «Жигулей», укладывали на три ступеньки храма — и туристы преодолевали это препятствие. Но выход из здания — с противоположной стороны. Поэтому муж на своих плечах нес эти 40 килограммов вокруг Спаса и укладывал пандус для выезда.
Через три года у «Либерти» появились первые русские туристы – общество инвалидов из Пушкина под Петербургом. И тут задача усложнилась. Если на турах для иностранцев можно было неплохо зарабатывать, то в туры для россиян прибыль никак не укладывалась – цена получалась слишком высокой. И тогда Маша и Наташа приняли странное для бизнеса решение — на русских туристах не зарабатываем.
Эта модель действует до сих пор: одно направление приносит прибыль, а второе живет за счет первого. Сейчас, конечно, по «Либерти» сильно ударила пандемия, иностранных туристов нет, но проект поддержал фонд «Наше будущее», выдал предпринимателям небольшой грант, чтобы они смогли закрыть долги по аренде.
Что заставляет подруг заниматься неприбыльным направлением — ведь работая только с иностранцами, можно заработать больше? Вместо ответа они рассказывают истории своих некоммерческих клиентов.
Например, Любы Русиновой из города Яранска в Мордовии, которая благодаря «Либерти» побывала во Франции. Она всю жизнь прожила в инвалидной коляске, не только на самолете никогда не летала — даже на лифте ни разу не ездила.
Но у нее была мечта. Люба работала на двух работах, копила деньги и даже взяла кредит. Вернулась другим человеком. Она поняла, что невозможное возможно. Решила доучиться, найти новую работу, поехать еще раз за границу с мамой и младшей сестрой. Люба вышла замуж, переехала в другой город.
Недавно Любы не стало. Но хотя бы последние годы своей жизни она была по-настоящему счастлива.
Прямая речь
«Мы не знали вообще ничего про социальное предпринимательство, — рассказывает Мария Бондарь. — Мы просто искали нишу — пустую, никем не замеченную. Социальный бизнес как правило идет туда, куда не придет бизнес классический.
В такой нише можно работать, если тебя интересуют не только деньги, а еще и адреналин. Это безумно интересно.
Ты видишь, как благодаря твоим усилиям меняются судьбы людей – они становятся свободнее благодаря этим путешествиям. Судьбы наших клиентов – это наш наркотик.
Нашли опечатку? Выделите текст и нажмите Ctrl + Enter
Материалы по теме
ВОЗМОЖНОСТИ
20 апреля 2024
21 апреля 2024
21 апреля 2024