Боятся ошибок и не задают вопросы: что зарубежные преподаватели думают о студентах из России

Альпина.Дети

Вот мнение одного гарвардского профессора о студентах из России:

«Некоторым российским студентам было не под силу понять, что аргумент — это сложная, формализованная, зачастую логически упорядоченная цепочка рассуждений, которые по необходимости выражают неочевидное суждение о мире. Студенты часто полагали, что аргумент сущностно равен мнению, то есть субъективному ценностному суждению о какой-то конкретной проблеме (например, «эта идея хорошая» или «эта идея плохая»). Многие студенты восприняли задание по оценке исследуемого текста как приглашение делиться субъективными впечатлениями, рассказывать о чувствах, которые вызывает предложенный материал, и проделывать всё это без предоставления достаточной аргументации, которая могла бы по крайней мере указать на источник этих чувств. Как только студентам предлагалось оценить аргумент, они принимались выражать свои частные впечатления, игнорируя критическую оценку валидности или убедительности рассматриваемого аргумента».

Боязнь ошибки 

Боязнь допустить ошибку — пожалуй, наиболее заметная общая проблема, отмеченная всеми преподавателями. Студенты считают необходимым поднять руку и участвовать лишь в том случае, если они уверены, что их ответ будет соответствовать ожиданиям профессора. К числу самых крепко засевших психологических ограничителей можно отнести убеждённость студентов, что им следует отвечать лишь в том случае, если они уверены в «правильности» ответа, — от этой привычки они никак не могут отказаться. 

Обратимся к следующему примеру: преподаватель задаёт вопрос открытого типа, потенциально ведущий к нескольким ответам и линиям развития дискуссии. Студент поднимает руку, даёт ответ. Другие студенты пристально смотрят на преподавателя, пытаясь понять, одобряет он этот ответ или нет; в этот момент студенты вовсе не размышляют над собственными ответами и не готовят замечания на ответ однокурсника.

Постановка вопросов 

Студент, не уверенный в том, что он правильно понял тему, не поднимет руку и не задаст вопрос. Это ещё один психологический барьер, который оказалось очень трудно преодолеть. Преподаватели, имеющие опыт в других странах, привыкли полагать, что отсутствие вопросов говорит либо о полном понимании, либо о согласии всех слушателей с представленными аргументами. 

В случае России это  —  значимое отсутствие другого типа. Студенты считают, что заданный вопрос — признак слабости, символ поражения. Это касается и вопросов на уточнение (когда что-то было неясно), и вопросов на объяснение (когда студенты хотят узнать больше о конкретной проблеме).

Очевидно, их не учили задавать вопросы, которые могут развивать дискуссию; к примеру, их вопросы не указывают на непроговорённые допущения и противоречия, заключённые в рассматриваемом аргументе. Студенты не считают, что вопрос может значительно обогатить дискуссию — по крайней мере, так, как это сделает правильный ответ. С точки зрения студентов, ценные высказывания следует представлять в утвердительной манере; их нельзя сформулировать в виде вопроса.

Изменение собственной позиции 

Некоторые студенты считают: признаться в том, что ты изменил точку зрения, — значит признать поражение. Они будут защищать исходную позицию изо всех сил, исключительно чтобы показать, что способны отстаивать её всеми возможными способами. Студентам тяжело оспаривать собственные предпосылки, и часто они выстраивают выступления на шатких, предвзятых суждениях — лишь потому, что хотя бы одно из этих суждений им знакомо (или потому, что это первое суждение, услышанное ими за время семинара).

Студентам трудно ставить мыслительные эксперименты, потому что они сразу стремятся занять ту или иную позицию. Они привыкли сплавлять своё «я» с конкретной точкой зрения, и потому им сложно оценивать суждения отстранённо. Эта проблема стала особенно очевидна, когда преподаватели попытались разделить студентов на разные группы и пригласить их к дебатам. Студенты хотели отстаивать только те позиции, с которыми они уже соотнесли себя, что затруднило поиск волонтёров для оппонирующих команд.

Обратная связь и образовательный процесс 

Студентам сложно давался разбор обратной связи, полученной в комментариях к их эссе. Некоторые были убеждены: чем больше «рецензия» (то есть чем больше комментариев, вопросов, уточнений, исправлений), тем хуже поданная работа. Кажется, некоторые студенты рассчитывали, что преподаватель пришлёт им эссе без помарок и замечаний и с наивысшей оценкой. Они расценивали замечания как попытку цензурирования или же вовсе как выговор, от которого они, естественно, пытались уклониться. В общем, эффективность обратной связи оставляла желать лучшего: студенты продолжали допускать одни и те же ошибки. 

К другим процессуальным неудачам, которые отмечали многие профессора, можно отнести отсутствие привычки вести заметки. Примечательно, что студенты записывали лишь то, что преподаватель писал на доске или обозначал в речи как нечто имеющее особую значимость. В иных ситуациях, к которым можно отнести семинар или групповые презентации, студенты часто и вовсе не открывали свои ноутбуки (которые можно было приносить на занятия). 

Возможно, причина кроется в том, что студенты знали, что курс не предполагает итогового экзамена, а значит, нет и конкретного массива знаний, которые следует копировать, усваивать и повторять перед преподавателем. Студенты не привыкли к тому, что во время обсуждения их может посетить вдохновляющая идея, которую стоит записать; идея, которая может помочь спроектировать и написать итоговое эссе. 

Обсуждения в классе 

Следует отметить ещё одну сложность: студентов довольно трудно увлечь свободным обсуждением академической темы — если преподаватель не задаёт наводящих вопросов, беседа угасает. Учащиеся ожидают, что обмениваться мнениями будет лишь один из них и только с  преподавателем; они скорее готовы к  интеллектуальному пинг-понгу, нежели к круглому столу. Они полагают, что комментариям преподавателя следует уделять больше внимания, чем репликам однокурсников. Это привело к появлению новой проблемы: через несколько занятий в группах проявился устойчивый паттерн — несколько студентов постоянно вовлечены в работу, а остальные превращаются в пассивных слушателей. При этом студенты считали эту ситуацию нормальной, словно занятия так и должны проходить всегда.