Как вести переговоры с детьми

Суть тактики, которую он предложил, заключается в осторожном структурировании выбора детей. Представьте ситуацию, в которой ребенок отказывается выходить из дома; вместо того, чтобы пытаться убедить его сесть в машину, родитель может сказать что-то вроде: «Время выходить, но когда мы приедем, скажи мне, чем бы ты хотел заниматься, и мы сможем уделить этому пять минут». Главное – позволить ребенку почувствовать инициативу в отношении какого-то решения и сохранить лицо.

Прямой торг – «Я сделаю это, если ты сделаешь это» – может оказаться полезным в переговорах, но с ним нужно быть осторожным. Уилер рассказал историю о Ричарде Никсоне и Генри Киссинджере, где Киссинджер наблюдал за тем, как Никсон при помощи небольшого угощения пытался убедить свою собаку слезть со стула в Овальном кабинете. Киссинджер сказал Никсону, что урок, который вынесла для себя собака, заключается не в том, чтобы держаться подальше от стула, а в том, что если она слезет со стула, она получит угощение.

Независимо от того, произошло это в реальной жизни или нет, вывод, который пытается до нас донести Уилер, таков: «Как родитель вы должны осторожно создавать прецедент, поскольку посредством торга вы случайно можете стимулировать поведение, которого хотите избежать», – сказал он.

Соавтор книги "ParentShift: Ten Universal Truths That Will Change the Way You Raise Your Kids" Уэнди Томас Рассел, согласна с этой идеей. «Прямой торг учит детей идти на уступки только тогда, когда они могут извлечь из этого какую-то выгоду, а не потому, что им приятно искать решения, которые подойдут всем», – написала она.

Фото: Unsplash

Она предложила небольшое дополнение к предположению Уилера, отметив, что элемент выбора нужно предоставлять во время нежеланного для ребенка события, а не после него. Например, лучше сказать: «Время выходить. Хочешь прокатиться на моей спине до машины или побежать к ней наперегонки?». Или если ребенок отказывается одеваться, родитель может предложить ему выбрать себе наряд самостоятельно.  

Независимо от специфики переговоров, Уилер также советует родителям сделать шаг назад и внимательно обдумать процесс. Стороны постоянно определяют и переопределяют условия, но это зачастую проявляется имплицитно – в разговорных или физических сигналах. «Зачастую какие-то вещи стоит обсудить более подробно», – сказал он.   

Например, когда ребенок отказывается что-то делать, имеет смысл провести с ним мета-разговор, а не ругаться. Уилер упомянул своего коллегу Дипака Малхотра, который был советчиком по процессу посредничества между колумбийским правительством и повстанцами ФАРК: «Его совет в отношении ультиматумов заключается в том, чтобы игнорировать их. Если вы спросите человека “Ты действительно так считаешь?”, ответ, который вы получите, будет “Да”». А ребенок после этого будет вести себя наоборот еще упрямее.

Вместо этого, предлагает Уилер, стоит ответить: «Возможно, ты так думаешь сейчас, но давай поговорим о вещах, которые мы уже сделали вместе». А после этого можно вспоминать предыдущие успешные соглашения или сказать что-то вроде «Я видел, как наши соседи через дорогу попробовали это решение. Может быть, и нам стоит так поступить?». Или: «Мы смогли решить эту проблему вчера. Что тогда сработало?».

Похожим образом, Рассел советует попробовать определить причину, почему ребенок себя плохо ведет. Она предложила список возможных объяснений: просьбу могут отклонить, потому что она не обоснована («Не стоит ожидать от двухлетних детей, что они будут делиться»), потому что эмоциональные потребности ребенка не были полностью учтены («Детям может не хватать внимания, развлечений или общения») или потому что дети находятся в том возрасте, когда они могут заявить о своей воле.

«Дети иногда могут выражать законные жалобы на ограничения и ожидания, которые на них возлагают родители. В таком случае обсуждение проблемы и приход к общему согласию – наш туз в рукаве», – объяснила она. Важная часть этих переговоров – это эмпатия. «Мы должны почувствовать то, что чувствуют наши дети», без согласия и споров, просто применить логику и поставить себя на их место. «Дети смогут вести переговоры, только когда родители спокойны», – отметила Рассел.

Участие в процессе принятия решений поможет детям стать более независимыми, а не просто послушными, отметила профессор психологии Шарна Олфман. «Малыши, например, могут решить, что они будут есть на десерт – груши или яблоки; школьники могут сами выбирать себе кружки», – сказала она.

И как только дети научатся слушать и говорить, они смогут получать пользу от рациональных ответов родителей. «Например, если мама говорит “Почисти зубы”, а ребенок спрашивает “Почему”, ответ “Потому что я так сказала” несет в себе посыл, что это обязательное требование и желаемый результат – послушание», – объяснила Олфман.

Когда речь идет о достижении желаемых результатов, Уилер говорит, что в идеале он предпочитает вести переговоры с человеком, который обладает «высокой степенью самосознания и широким взглядом на свои интересы». Вряд ли это можно назвать сильными сторонами большинства детей.

«Удивительно, насколько умными могут быть дети, даже когда они еще не умеют говорить. Тем не менее, есть множество вещей, которые они не понимают», – утверждает Уилер. Дети, может быть, и не идеальные партнеры по переговорам, но, опять-таки, многие взрослые – тоже.  

Источник.

Материалы по теме:

Как сделать семейный ужин приятным – советы для работающих родителей

Как видеоигры помогают моей дочери приобретать важные жизненные навыки

Десять книг, которые не дадут скучать на летних каникулах

Почему тематические детские лагеря не лучший вариант для будущей карьеры ребенка