«Рынок бизнес-образования в России крайне маленький»

Космонавты, дефиле и бизнес-форумы

Владимир: Григорий, название вашей школы бизнеса связывают с громкими форумами, в частности – с «Трансформацией» в «Олимпийском», где собралось 15 тысяч человек. В каком разрезе находятся мероприятия, которые лежат в вашем бизнесе? Для вас это часть маркетинга или бизнеса?

Григорий: Мы стараемся не выбирать, потому что жизнь и так дает нам много ограничений с рождения. Сейчас не хочется «или-или» — сейчас хочется «и-и». Это и пиар, и бизнес, мы продвигаем бренд школы бизнеса, продвигаем ценность обучения, прививаем людям возможность учиться, и, конечно, мы стараемся зарабатывать на этом деньги. Крупные бизнес-события мы начали проводить с 2015 года, и сейчас мы находимся в Книге рекордов России. Надеюсь, после проведения Synergy Global Forum в «Олимпийском» мы попадем в Книгу рекордов Гиннесса мира.

Владимир: Когда это будет?

Григорий: 27 и 28 ноября мы должны собрать 19 тысяч человек в «Олимпийском» и попасть в Книгу рекордов Гиннесса мира — как самый большой мульти спикер-форум.

Владимир: У Михаила Токовинина не больше людей или там не бизнес-форум?

Григорий: Есть два варианта. Либо у Михаила Токовинина будет меньше людей, либо у Михаила Токовинина будет столько же человек, но это будет бесплатное событие. А у меня — за деньги. Хотя я считаю, что он делает очень крутую штуку. Если мы конкурируем и бьемся за то, кто больше людей соберет, он — бесплатно в «Олимпийском» и я в «Олимпийском» за деньги — это прекрасно. В результате получается, что рынок растет. Многие из тех, кто идет на его конференции бесплатно, потом приходят на наши форумы за деньги. Событие Synergy Global Forum проводить бесплатно просто невозможно, потому что только гонорары для спикеров за два дня выступления обходятся нам больше, чем в полтора миллиона долларов.

Владимир: Спикеры – владельцы бизнеса выступают и дополнительно берут за это деньги. Это вообще правильно или нет? Ричард Брэнсон, например?

Григорий: Их сложно сейчас отнести к категории владельцев бизнеса. Владельцы бизнеса — Александр Кравцов, компания «Экспедиция», или Алексей Нечаев, компания «Faberlic». А Ричард Брэнсон — это уже «космос», «космонавт». У нас на сцене выступают «космонавты». Это лучшие представители разных человеческих категорий, сфер, профессий. Ричард Брэнсон — лучший предприниматель в мире, самый яркий.

Владимир: Правильно ли «космонавтам» платить за то, что они дефилируют в скафандрах на бизнес-форумах?

Григорий: Да, правильно. Чтобы продефилировать в скафандре на бизнес-форуме, им надо перелететь 8-12 часов и вообще — зачем им лететь в Москву? В Москве холодно.

Владимир: Мы же говорим, что успех – это новый тренд, и его нужно распространять, заражать им людей.

Григорий: Да, и они это могут делать абсолютно спокойно, находясь у себя в городе, и получат лучший эффект, потому что, выступив на английском языке в Нью-Йорке или в Лондоне, как Брэнсон, они получат значительно большую аудиторию. Идея прилететь в Москву изначально кажется для них очень спорной.

Владимир: Скажите, вы общались с большим количеством людей, убеждали их выступить на вашем мероприятии. Что у них схожего, и какие странности есть у этих людей? Совместим ли масштаб этих людей с нормальной жизнью? Насколько то напряжение, которое они испытывают, совместимо с жизнью обычного счастливого человека?

Григорий: Думаю, самые счастливые люди живут в самой счастливой стране мира — в Бутане, там есть даже министерство счастья. Но они не станут никогда спикерами Synergy Global Forum, потому что у нас выступают не самые счастливые, а самые пассионарные и успешные, и они не всегда счастливы. Очень часто эти люди находятся в депрессии. Но все они достигли невероятного успеха, просто массового.

Майк Тайсон достиг абсолютной славы и величины, все лучшие женщины Америки хотели иметь его любовь, все хотели с ним дружить. Потом абсолютный провал. Самый большой провал в жизни, он находился на таком дне, на каком не дай бог никому оказаться. Это после пика славы. Сейчас он говорит, что счастлив. Он пережил абсолютный пик и абсолютное дно, и он поделится этим со сцены, для нас, россиян, это большая ценность. Ник Вуйчич, который родился без рук и без ног, Насим Талеб — интеллект невероятный, Оливер Стоун — трехкратный лауреат «Оскара», будет интеллект-блок с Владимиром Познером, Ричард Брэнсон, Герман Греф…

Владимир: Это действительно люди, которые заслуживают большого уважения, к ним многие стремятся. Я читаю книги про них, смотрю видеоблоги с их участием, интервью. Например, я в школе думал, что буду зарабатывать тысячу долларов в месяц, и все у меня будет хорошо. Я смогу ходить на вечеринки, смогу покупать себе одежду, которую хочу, какие-то материальные блага по пирамиде Маслоу я смогу себе позволить. Я начал зарабатывать тысячу долларов, я начал зарабатывать пять тысяч долларов, я начал двигаться дальше.

Когда ты получаешь достаточно много материального, что глобально изменится в твоей жизни? Ты будешь жить не в 50-метровой квартире, а в 200-метровой. Ты будешь летать не первым классом, а частным самолетом. Глобальные цели тех людей, которые уже достигли многого и которые все еще работают и не могут бросить свое детище: в чем они?

Григорий: У них всех сейчас есть одна мотивация – это мотивация отдавать. Они в каком-то смысле все филантропы. Я был на закрытом собрании миллионеров. Они несколько часов обсуждали один вопрос — самый эффективный способ вернуть деньги обратно в общество, через образование, например. Филантропия в чистом виде. Тот же Брэнсон: полмиллиона долларов гонорара мы платим благотворительному фонду, мы не платим лично ему. Думаю, у них у всех сейчас одна общая цель — отдавать.

«Я лично не хочу быть замененным на робота»

Владимир: Григорий, digital-образование и digital в образовании: сейчас люди, находясь в Бутане, Индии, России, могут обучаться в Кембридже, в Гарварде, люди из Индии могут или смогут обучаться в «Синергии», наверное. Это просто модный тренд, который сейчас принято развивать, или за технологическими новшествами действительно будущее в плане образования?

Григорий: Digital-образование имеет и будет иметь принципиальное значение до того момента, пока не перестанут все спикеры со сцен и все футурологи говорить о том, что бизнес будущего — это цифровой бизнес. Это сумасшедший тренд. Сделай бизнес цифровым — об этом говорят все. Пока есть этот тренд, пока цифра растет сумасшедшими темпами и намного быстрее, чем все остальное, digital-образование будет иметь принципиальное значение, в России оно должно развиваться. Слава богу, что у нас есть такие вузы, как Физтех и другие университеты, которые активно развивают в себе компетенцию создания цифрового бизнеса.

Владимир: Это видно и по статистике. Буквально недавно были опубликованы цифры о том, что интернет-телевидение уже превзошло обычный «телек» по доходам, эта история растет. Но, как и любая взрывная штука, цифровые технологии, наверное, имеют какой-то потолок.

Есть ли этот потолок, как вы считаете? Когда он будет достигнут? Понятно, что малыми шагами все меняется. Человечество стремится быть наиболее эффективным. Ненужные действия заменяются робототехникой, ненужные процессы децентрализуются, становятся более эффективными. Получается, что человек на самом деле не самое эффективное существо. Выходит, что людям роботы должны платить деньги за их существование. Не умрет ли человечество, если кратко это сформулировать?

Григорий: Три недели назад я вернулся из Нью-Йорка, где на Synergy Global Forum у нас выступал известный футуролог Рэй Курцвел, возглавляющий отдел машинного обучения в Google. Он говорит, что через 20 лет нас всех заменят роботы. Я сначала подумал: «Да бред какой-то». Я повернулся в сторону, чтобы посмеяться с коллегами-американцами. А там сидели американцы-мультимиллионеры и это записывали. Я подумал, что, может быть, это я не разбираюсь? Если человек, которого все слушают, у которого на три года расписаны выступления — об этом говорит, справа и слева сидят люди умнее, успешнее и богаче меня — и они записывают, и им не смешно, может быть, действительно через 20 лет будет у меня робот брать интервью? Я лично не хочу быть замененным на робота.

Владимир: И маркетологи, и digital-маркетологи говорят о том, что не нужны будут вообще никакие дизайнеры — их заменит искусственный интеллект.

Григорий: Есть что-то более материальное, более понятное. Появилась крипта. Цифра никогда не умрет, всегда будет развиваться, потому что вся крипта — это цифра, весь блокчейн — это цифра. Теперь весь народ побежал в digital, потому что без digital-образования понять, что такое блокчейн очень сложно.

Владимир Смеркис и Григорий Аветов

Владимир: Я все-таки верю, что мы останемся жить, потому что роботы еще не могут создавать самое главное чувство – любовь.

Григорий: Я думаю, Россию это коснется в последнюю очередь. Вернее, в последнюю — Бутан, а Россию — предпоследнюю.

«Российский бизнес не менее компетентный, чем американский»

Владимир: Григорий, к вам приходит большое количество предпринимателей учиться. Они хотят решить какие-то свои проблемы, развиться и стать лучше. Какие реально проблемы у предпринимательства в России? Я часто слышу, что государственные препоны существуют, что нет денег для того, чтобы начать свой бизнес. На мой взгляд, немного надуманные проблемы, этих проблем, наверное, на самом деле нет. Что вы думаете об этом?

Григорий: Мы вернулись из Америки, и мы видели, как там работает местный бизнес, и мы поняли, в чем главная проблема российского бизнеса. Многие думают, что российский бизнес менее компетентный, чем американский. На самом деле это не так. У них тоже проблем выше крыши.

Даже больше, чем у нас, все-таки они не шведы и не норвежцы. Если нас сравнивать со шведами, то кажется, что мы вообще ничего делать не умеем, потому что шведы кайдзен японский взяли и довели его до совершенства. Мы работаем также эффективно, как и американцы. Наша проблема заключается в отсутствии большого количества денег. У нас просто денег мало свободных. То есть у нас инвесторы не стоят в очереди к тебе, к стартаперу, чтобы дать денег. А там стоят. Там «Тесла» может существовать десятилетия с операционным убытком в миллиард долларов, и нормально привлекать новые раунды инвестиций.

Владимир: Ну а как же история о том, что художник должен быть голодным, и что свой стартап надо «пилить» на последние деньги, есть лапшу из коробочки и экономить на всем до тех пор, пока не пойдешь к инвестору просить денег? Ведь если ты избалован деньгами, ты можешь много экспериментировать, много ошибаться, не избалуют ли деньги предпринимателей — когда можно ошибаться, сжигать бюджеты, которые дают тебе инвесторы? Нет ли такой проблемы?

Григорий: Я был в LA, и я не видел там никого с лапшой. Я видел ребят, которые живут в прекрасных домах и на кайфе и драйве вкалывают. Но это не Нижний Новгород, это не Тамбов, это не Саранск – это там скорее аскеты. В LA аскетов нет. Там действительно есть рынки, они большие, и ты понимаешь, что будешь вкалывать по 24 часа в сутки, ты не будешь спать, но ты выйдешь на большой рынок и монетизируешься. Ты можешь сделать аут в 50-100 миллионов долларов, экзит сделать, поэтому большой рынок – это все-таки важно. В России у нас пока слишком мало денег. Если бы мы сейчас работали также, как сейчас работаем, просто на другом рынке, то были бы кратно эффективнее, чем американцы.

Владимир: Относительно денег и их доступа. Модна тема блокчейна, ICO и так далее, ведь ICO – один из способов получения трансграничного финансирования проектов. Как вы вообще относитесь к тренду блокчейна и ICO? Для вас это быстрый пшик, который скоро умрет, или действительно что-то интересное?

Григорий: Блокчейн, ICO и криптовалюта — три разные вещи. К блокчейну я отношусь крайне положительно, этот тренд уже вечен. С ним ничего не случится, он будет просто расти. Что будет происходить с криптовалютой — никому не известно. Криптовалюта — это ожидание, страхи, сомнения, пирамида, вера... Мы не знаем, как долго это будет происходить. Никто не знает, что будет с криптой. Блокчейн — это технология, а крипта — не технология, а, скорее, что-то из разряда христианского менеджмента: пока верим, будет расти, потом вера вдруг пропадет, и все будет падать. Это не валюта в классическом понимании смысла. А ICO принципиальным образом привязано к тому, что будет происходить с криптой.

Владимир: Бизнес-образование в России — это такая новая штука, оно вообще в России существует? И что из себя представляет?

Григорий: Рынок бизнес-образования крайне маленький. Все, кто рвется на этот рынок из-за того, что видят какую-то красивую обертку и хотят прильнуть к этой лампочке, дико себя обманывают. Осознанно зайти на рынок бизнес-образования в надежде стать мультимиллионером или просто богатым человеком — означает недостаточно точно анализировать рынок, в котором ты находишься. К примеру, практически все слушатели программ MBA в школе бизнеса «Синегрия» имеют бизнес крупнее, чем наша школа. Это, на секундочку, при том, что ШБ «Синергия» — один из лидеров рынка бизнес-образования, одни из тех, кто доминирует на рынке, и мы меньше, чем все слушатели наших программ MBA. Бетон, заводы, строители, пески, производство труб — все больше нас.

Владимир: О чем это говорит? Бизнес юнит образования должен быть больше, чем слушателя, или как это устроено на Западе? В чем разница?

Григорий: На Западе это устроено очень просто, там есть, например, игрок — называется English First — он делает два миллиарда евро в год.

Владимир: Давайте тогда к терминологии. English First – школа английского языка, как мы все это понимаем. Что такое бизнес-образование, экономическое образование и чем они отличаются?

Григорий: Есть такой большой рынок, называется доп. образование. Мы и English First работаем на одном рынке, мы доп. образование. Есть обязательное образование — школьное, высшее, которое мы все получили, а есть доп. образование, которое надо получать, если ты хочешь. Тебе не обязательно, ты можешь заплатить деньги, а можешь не платить, и ничего кардинально не изменится, «корочку» никто от тебя не просит. Вот в России доп. образование — штука крайне неразвитая, потому что культура платить дополнительно деньги за то, чтобы еще что-то получать в качестве знаний, развита пока у малого количества людей.

Владимир: Такая компания, такая бизнес-школа, как Сколково — это ваш конкурент прямой?

Григорий: По каким-то программам это наш конкурент. По каким-то программам мы вообще не конкурируем.

Владимир: Я разговаривал с некоторыми выпускниками Сколковской истории. Они говорят о том, что процентов 30-40 учащихся — это госслужащие, которым платят организации за их участие в обучении, еще около 10 процентов — девушки, которые хотят найти себя и чем-то заняться. Как вообще выглядит портрет тех людей, которые идут получать доп. образование, больше бизнес-образование?

Григорий: Со Сколково в плане госслужащих мы не очень конкурируем, у нас госслужащих очень мало. Мы работаем на секторе частного бизнеса, крепкого малого и среднего бизнеса. Девушек у нас процентов 30.

Владимир: Такие ребята, как «Бизнес Молодость» – как вы к ним относитесь? Это дополнительное образование или, может, курсы личностного роста? Или все вместе? Насколько вы с ними в одной лодке, если вы говорите, что с English First именно в одной лодке?

Григорий: Мы в одной лодке со всеми ребятами, которые берут деньги после высшего обучения за образовательные продукты. В этой лодке есть разные игроки. Есть игроки относительно добропорядочные, которые не шарлатанят на рынке, не дают волшебных таблеток, которые говорят о том, что результат может появиться после длинного пути. То есть год учитесь, компания трансформируется. Есть шарлатаны, инфобизнесмены, которые выпиливают сырые некачественные продукты на рынок, чтобы срубить больше денег.

Что касается БМ и прочих крупных игроков, то надо понимать, что они в большей степени системообразующие. Они крепятся на твердом фундаменте, и мы за то, чтобы этих крупных игроков было больше, потому что рынок бизнес-образования маленький. Всего 1 из 145 миллионов человек готов получать образование за свои деньги в нашей стране. 30 миллионов смотрит «Дом-2» и миллион человек готов платить за MBA и за прочие программы обучения. Поэтому мы считаем, что чем больше системных игроков на рынке есть, тем лучше. Мы все решаем одну задачу — увеличиваем рынок, популяризируем бизнес-образование. Знаете, нам удалось эту тему раскачать. Четыре года назад в нашей стране не было «Олимпийского» на 15 тысяч человек, такого даже не могли себе представить. Никто не мог себе представить четыре года назад, что возможно проведение форума в «Олимпийском» на два дня, посвященного лендингам, скриптам и прочим историям, и чтобы еще мэр города на этом форуме выступил. Четыре года назад это была мечта, сейчас мы эту тему раскачали.

Владимир: Согласен, это достаточно хороший задел на будущее. А вообще процент населения, который получает дополнительное образование и бизнес-образование — он растет? Какие вообще драйверы роста у таких людей?

Григорий: Ключевой драйвер роста — это мы, игроки рынка. Мы много для этого делаем. Огромное количество качественного контента мы начали выкладывать в YouTube — выступления лучших спикеров мира, это все в бесплатном доступе. Люди смотрят и потихонечку начинают к этому прививаться. Покупают книгу за 500 рублей. Прочитали ее, захотели увидеться с автором этой книги. Приехали на семинар, разговаривают с автором — вот так, потихонечку, мы обращаем «неверных» в нашу «религию».

Владимир: Это связано с тем, что люди хотят стать предпринимателями, им надоело работать не на себя?

Григорий: Да, это связано с новым трендом в России, который виден в последние несколько лет. Тренды все очень простые: ушли ночные клубы из Москвы, люди стали вечером спать, вести здоровый образ жизни, перестали употреблять наркотики, начали работать и появился тренд на успех. Успех любой — предпринимательский, корпоративный. Люди захотели зарабатывать больше денег, это началось в крупных городах, а теперь этим заражается и провинция. Это все влечет за собой необходимость получать новые знания, развиваться и обучаться. Собственно, отсюда и растет рынок.

 Материалы по теме:

Спортивный маркетинг: диплом или практика?

Названы лучшие вузы в мире по трудоустройству по версии Emerging

Названы 20 самых востребованных навыков для фрилансеров по версии Upwork

Чему и как нужно учиться сегодня, чтобы быть востребованным завтра

Учителя хотят работать в частных центрах – как мы этим воспользовались