Бывший пиарщик Maxfield Capital рассказал о своей карьере и переезде в Германию

О том, как пришел в пиар

Уже в девятом классе я решил быть специалистом по связям с общественностью. В 11 классе все шло к тому, чтобы учиться в Нефтяном университете в Уфе на PR, но честолюбие («а чего это мой лучший друг — в Москву, а я останусь в республике?») взяло свое. Потом, через полгода жизни в Москве в компании 11 однокашников в двушке и одним дошираком на ужин, часто задавал себе вопрос, зачем приехал в столицу.

На четвертом курсе РГГУ прошел бесплатную стажировку в SPN Ogilvy Communications, зацепился за первую оплачиваемую работу в PR в FleishmanHillard, откуда тогдашний digital-директор Светлана Беляева забрала в «Одноклассники». Дальше — Danone Group и перерыв на вторую вышку с уклоном на кризисные коммуникации в Германии.

Уже к концу моего пребывания в стране, в 2014 году, Марина Россинская, тогда директор по посевной программе Maxfield Capital, позвала в фонд, а Патрон (Александр Туркот, основатель и управляющий партнер фонда) мою кандидатуру одобрил. Так я стал помогать Maxfield Capital выстраивать коммуникации в России и за рубежом.  

Надир Хабдулин с командой Maxfield Capital. Фото: личный архив Надира Хабдулина

В конце ноября 2016 стал думать, что делать дальше. В Maxfield активный период инвестиций подходил к концу, команда собиралась заниматься вторым фондом и управлением существующим портфелем, что мне было не очень интересно, поэтому я задумался о будущем.

Идеи были две. Первая — российская компания, целью которой было бы зажечь на международном уровне. Вроде как, международный рынок, но головной офис — в родном городе. Вторая идея — уехать в Европу, работать в глобальной компании и делать проекты на широкую географию. Тут, понятно, переезд со всеми вытекающими. В США я изначально не собирался — жил там какое-то время в 2008 году, да и родители — уже не молодежь, чувствую за них ответственность.

Фото: личный архив Надира Хабдулина

Так вышло, что, работая на фонд, много времени я уделял Европе, поэтому обо мне немного знали в Германии и периодически приходили предложения о работе. В итоге к началу 2017-го у меня было четыре варианта — один в России и три в Германии  — Bayer, Adidas Group и Allianz Group.

Уехать за рубеж подмывало из-за амбиций и аналогий из футбола. Наши футболисты не востребованы в ключевых чемпионатах от слова «совсем». Хотелось себе доказать, что я не «форвард только для внутреннего чемпионата». А тут еще и российская компания заключила, что я слишком молод возглавить отдел, принимая во внимание средний возраст состава их совета директоров. Выбирая из трех немецких компаний, остановился на Bayer — из-за задач. Хотя все же определяющим фактором стал будущий босс — очень рассудительный человек, который с первого знакомства проявил себя как доверяющий своим людям менеджер.

О работе в Bayer

В прошлом году Bayer пересобрал организационную структуру компании, выделив все информационные технологии в отдельную функцию — это больше 10 тысяч человек по всему миру. Мы живем в то время, когда IT определяет очень многие процессы, поэтому такое обособление понятно. Задача моей команды — сделать так, чтобы каждый IT-сотрудник компании знал, как мы перформим, какие задачи перед нами стоят, чувствовал гордость за свою причастность к одному большому делу. Работая в Bayer, понимаешь, что компании конкурируют за высококлассных специалистов по всему миру с Amazon, IBM и так далее. В такой ситуации слова Германа Грефа про конкуренцию с Google и Amazon уже не кажутся погоней за хайпом. Это действительность, с которой живут компании в различных отраслях.

О самом ужасном рабочем дне и первых трудностях

Самый ужасный «день» был длиною в два первых месяца в стране — март и апрель 2017. Мне, конечно, было легче, чем многим — все-таки я уже жил в Германии, когда здесь учился. Но жизнь студента и работающего кардинально различается. Даже принимая во внимание полный relocation-пакет и поддержку с бытовыми вопросами, было непросто. Достаточно посмотреть на количество налогов (около 45% от зарплаты) и стоимость обязательной медицинской страховки (800 евро в месяц — 50% плачу я, 50% — компания).

С точки зрения работы все замечательно. Если ты по своей натуре любишь пробовать новое и открыт, то все происходит сильно легче. Да и Патрон научил не пасовать перед сложностями. Первые три месяца фактически ушло на понимание процессов, структуры и зон ответственности, стратегию и план, сплочение команды. Последнее еще предстоит закончить.

Об уходе из Maxfield Capital и профессиональной реализации в Bayer

В Danone Марина Балабанова (региональный вице-президент по корпоративным отношениям в России и СНГ — прим. ред.) научила очень многому с точки зрения непосредственно профессиональных навыков и знаний: пониманию работы бизнеса; того, как коммуникации могут ему помочь; как добиваться желаемого решения, прорываясь через хитросплетения корпоративной иерархии, и завоевать нужный кредит доверия, чтобы, например, не нужно было согласовывать каждый комментарий с большим количеством людей.

В Maxfield Capital благодаря Александру Туркоту я научился отстаивать свою точку зрения, находить подход к очень к разным по характеру людям. Многие из общих знакомых по рынку отмечали его импульсивность и, порой, неоправданную требовательность. Но покажите мне хотя бы одного успешного руководителя с другими качествами. Если бояться волков, так и останешься овцой. За первые полгода в фонде я похудел на десять килограмм, потом пообтерся, и все встало на свои места, вернул свой нормальный вес. В конце концов, интервью и комментарии Александра Туркота я уже выпускал без его визы.

Беговая команда Bayer IT. Фото: личный архив Надира Хабдулина

Сейчас в Bayer есть возможность реализовывать все идеи, которые по каким-то причинам раньше я держал «в столе». Кроме этого, есть значительные различия, которые ты можешь понять, только начав работать. Например, что произошел резкий переход, что начиная с такой-то даты в 98% случаев ты разговариваешь не на родном языке. Важно понять, что очень часто он не родной не только для тебя, но и для твоего визави. Например, часто бывает, что я единственный иностранец на встрече, поэтому из-за тебя все разговаривают только на английском.

Вся работа сегодня строится на английском, хотя сейчас активно продолжаю учить немецкий. Думаю, к концу года наши летучки будут проходить уже на языке Гете.

Офис Bayer в Кельне. Фото: личный архив Надира Хабдулина

Другой важный момент — это средний возраст коллег. Если раньше он был в диапазоне 30-33 года, и мы были все на одной волне, то сейчас он больше сорока. Первое время не всем было легко перестроиться на работу с молодым человеком. Тут в 30 часто только начинают карьеру. Сейчас, после нескольких больших и сложных проектов вместе, команда уже отлично общается и поддерживает один настрой.

Вижу для себя два ключевых навыка, в которых нарабатываю опыт: это управление большой командой (11 человек) с отличной от твоей культурой и реализация почти всех идей, которые у тебя были или приходят в голову. Например, сейчас мы обсуждаем запуск внутреннего шоу про IT для сотрудников. Пробуем новые форматы, больше вкладываемся в создание интересного и разнообразного контента для внутренней социальной сети, интранета.  

О переезде и культурных особенностях Германии

В моем случае сам переезд дался легко. После интервью компания сделала предложение о работе, на основании которого я получил визу для высококвалифицированных специалистов — фактически вид на жительство. Немецкий диплом в данном случае был не нужен. Bayer полностью взяла на себя все организационные вопросы по переезду. Нужно было только подготовить документы для визы.

В Амстердаме в мае 2017 года. Фото: личный архив Надира Хабдулина

Многие неожиданности, часто связанные с межкультурными различиями, появляются по ходу. Например, 8 марта (это был восьмой день работы в компании) я хотел по традиции всем женщинам-коллегам подарить цветы. Хорошо, что догадался уточнить, стоит ли это делать. Я думал купить по одной красной розе и положить на столы утром. Оказалось, что одна красная роза среди более старшего поколения в Германии означает признание в любви. И это не формальность. Коллега, с которой решил прояснить свои, как мне казалось, благие намерения, вообще рекомендовала не дарить цветы. Купил конфеты и на этом остановился.

Здание Bayer. Фото: www.ksta.de

В Германии совсем другое отношение к рабочим часам. Тут работают, возможно, меньше по времени, чем в Москве, но с гораздо большей эффективностью. Ситуация, когда возле кофе-машины люди стоят более 5-10 минут, почти невозможна, если это только не разговор о проектах. Почти никто не курит. Обед, как правило, — еще одна возможность провести рабочую встречу с коллегой. Влияние такой культуры заметно уже после нескольких месяцев.

Тут начинают работать c 7-9 утра и заканчивают в 4-6 вечера. На третьей неделе был забавный случай. Мой босс назначил внеочередную встречу, что бывает крайне редко, на которой попросила: 1) работать медленнее, 2) не писать письма после семи вечера и на выходных («если тебе комфортнее работать по вечерам, ставь отправление писем на 7 утра»). Сказать, что я был удивлен, ничего не сказать. Тут есть рабочее время, когда все фигачат, как заведенные, а есть твое личное время, и не надо без крайней необходимости беспокоить людей. После школы фонда в режиме 24/7 такие требования показались мне просто шуткой.

О том, как изменилась жизнь с переездом

Жизнь, конечно, изменилась довольно сильно. Во первых, нужно понимать, что ради больших денег в Европу ехать не стоит — на зарплату остров не купишь. (хотя, конечно, для каждого понятие «большие деньги» имеет разные границы).

Германия. Фото: личный архив Надира Хабдуллина

Сейчас ко мне продолжают обращаться за консультациями по PR-проектам в России и Европе. Делаю анонсы сделок, сайты фондам, готовлю спикеров к публичным выступлениям и интервью. У меня осталась небольшая команда в Москве, делаем проекты под шапкой befollowed.xyz. Иногда приходят ребята с просьбой помочь с кризисными коммуникациями. На это остается время и силы.

Кроме работы, учу немецкий язык, занимаюсь спортом и путешествую. В компании довольны нашим сотрудничеством, поэтому на днях заранее предложили продлить контракт, на что с удовольствием согласился.

О бытовых различиях жизни в Кельне и Москве

Есть различия, но если ко всему можно найти подход. Единственное, к чему я, возможно, никогда не привыкну, так это одноразрядность саун: мужчины и женщины ходят в в баню нагишом вместе. Выручают дешевые авиабилеты. Периодически езжу на выходные в Москву сходить в баню с друзьями.

Если говорить о минусах переезда, то в моем случае их два. Первое — это отсутствие родных и близких друзей. Иногда грустно, что нет возможности играть с племяшками и видеться с друзьями. Второе — не хватает привычной татарской еды — казы, эчпочмака и родной татарско-русской речи.

О планах на возвращение

Я не уезжал от плохой жизни или «кровавого режима», хотя происходящее в стране в последнее время настораживает, поэтому вернусь, если на то будут объективные причины. Мне интересно реализовывать профессиональные амбиции, поэтому через год-два хочу работать на уровне совета директоров в международной компании. Как бы пафосно это ни звучало, мне хочется делать свою страну лучше, поэтому было бы приятнее реализовываться в России. Международный опыт, масштабы работы, управление большой командой определенно помогут в достижении этой цели. Но где будет такая возможность — в России или какой-то другой стране — на сегодняшний день вторично.

Материалы по теме: