Сергей Солонин: «Мой техдир тайно намайнил на терминалах Qiwi 500 тыс. биткоинов»

О начале бизнес-пути

Я начинал в 1990-е, рано стал что-то делать, заниматься предпринимательством. Первый бизнес — именно как бизнес — появился у меня где-то в 1992-93 годах: это был маленький клуб-ресторан. Я тогда случайно заработал первые деньги и побежал что-то делать сам. Встал за барную стойку, минимальные деньги вложил и начал наливать клиентам. С тех пор наливаю.

В 1994–96 годы мои первые бизнесы были связаны в основном с торговлей, логистикой. Сначала я занимался продажей кондитерки, в 1993-94 это были китайские товары: мы привозили тушенку «Великая стена», я был основным поставщиком. На торговле получалось в целом неплохо растить бизнес. 

О кризисе 1998 года, рейдерстве и переориентации на IT

У меня почти все продукты были импортными, и я еще владел таможенным терминалом, а это был специфический бизнес, рискованный. Когда 1998-й год наступил, дико взлетел курс доллара, импорт вообще умер в один день. Очень быстро мы поняли, что такие товары стали стоить дороже, никто их не берет, и без каких-то производств в России в условиях этой курсовой разницы сделать ничего невозможно. 

Москва, август 1998 года. Фото: Ираклий Чохонелидзе/ТАСС

В этом же году я начал строить первый завод — Раменский кондитерский комбинат, и в 1999 году запустил фабрику по производству кондитерских изделий. Она до сих пор работает, причем достаточно успешно, я акционер. 

В период 1999–2003 годов я занялся недвижимостью. В 2000 году мне за долги отдали банк, и еще не было такой диверсификации, непонятно было, что с ним делать. А с другой стороны была недвижимость, я покупал ее с банкротств. Получился довольно большой пакет в совершенно разных зданиях, складах, офисных территориях. А тогда был пик махрового рейдерства, ужас и кошмар. Ты все время вставал утром и не знал, что тебя ждет, каждый день был глобальный «пожар».

Фото:  AP Photo / Efrem Lukatsky

Выглядело это примерно так: какие-то люди, у которых было по 50 юристов и все везде куплено, залезали через забор, смотрели на территорию, документы, кто владелец — «ага, нравится», «а, лохи», — и дальше получалось «развлечение» примерно на полгода с судами, исправленными уставными документами. Было ощущение совершеннейшей небезопасности. И тут ко мне пришел банковский клиент с просьбой помочь ему решить аналогичную проблему: один миноритарный акционер его софтверной компании тоже поменял документы, у офиса встали люди в масках и с автоматами, моего клиента не пускали внутрь. 

Я ответил, что наш юрист все посмотрит, разберется, и попросил объяснить, что это все-таки за бизнес. Он рассказал, что они делают программы, которые потом продают потребителям через интернет, при этом серверы работают удаленно. И я посоветовал ему просто купить компьютеры и поставить их в новом офисе. В итоге он пришел где-то через месяц с большой бутылкой коньяка и сказал, что они действительно начали писать свои программы в другом месте, потом к нему пришел тот акционер, и они сразу же договорились. А я задумался: что же я занимаюсь какой-то небезопасной фигней, где куча проверок и все можно отнять?

Фото: facebook.com/sergey.solonin

Появилось ощущение, что есть что-то на стыке человеческих ресурсов, IT-ресурсов и IT-комплекса, который мне непонятен и который сложно отнять. И с 2003 года я стал активно инвестировать в различные компании, которые занимаются IT, начал разбираться в этом. Всего в тот момент было порядка 40 инвестиций, но большинство компаний утонуло и перестало существовать. Из серьезных компаний выжило где-то 3-4, одна из них — Qiwi.

С тех пор я фокусировался больше на IT — уже больше даже не из соображений безопасности, а из-за интереса: это попытка заглянуть куда-то в будущее, посмотреть, как это будущее может существовать.

«Мой техдир тайно майнил на наших терминалах по ночам»

Блокчейном я занялся случайно. В 2011 году у нас стояло огромное количество — более 100 тысяч — терминалов самообслуживания. Как-то ко мне пришел начальник службы безопасности и сказал, что терминалы, которые стоят в магазинах, ночью, когда нет людей, что-то передают и вообще работают очень интенсивно, идет большая нагрузка.

Мы начали с этим разбираться, и за три месяца выяснилось, что мой СТО (главный технический директор) майнил на этих терминалах биткоины. Я такой: «так, давайте по порядку: что такое биткоины, что значит “майнить”?» Хотя больше всего меня поразила сумма: он за три месяца намайнил 500 тысяч монет, и это стоило 5 млн долларов. А сейчас это стоит миллиарды долларов. Но на тот момент 5 млн были для меня большой суммой, и я подумал: «Ни фига себе тема! Мы вот не знаем, как на этих дурацких терминалах три копейки заработать, а тут золотая жила!»

Фото: Сергей Мухамедов. Nedosmi.ru

Я пригласил техдира к себе и сказал: «Ты использовал ресурсы компании, так что, во-первых, верни, а во-вторых, расскажи, что за хрень ты все-таки делаешь, что ты майнишь». А он достал заявление об увольнении и ответил: «Ну во-первых, нет, не верну, а во-вторых, я увольняюсь». Я его отпустил, да и нельзя было ничего сделать: ну помайнил чего-то, прямого убытка нет, урона не нанес — только арендодателям, которые где-то там платят за электричество. 

Потом я собрал команду и сказал, что нам срочно надо майнить на всех терминалах. И мы запустили проект, который месяца три делали, чтобы восстановить то, что стер СТО, но когда восстановили, майнить уже было невозможно, наши компьютеры не справлялись. Сейчас кажется: наверное, надо было с ним как-то договариваться, за 5 млн долларов все это покупать, потому что сейчас это какие-то катастрофические деньги. 

Майнинг-ферма. Фото: searchandfind.co

Эта тема с тех пор заинтересовала, я в нее погрузился и стал одним из первых, кто начал инвестировать криптовалюту. У нашей компании были люди, которые занимались чипами, в частности, для ускорения процесса майнинга, и теперь весь майнинг происходит на специализированном оборудовании, которое мы выпускаем и продаем тем, кто «копает». Сейчас мы занимаемся чипом, который разгоняет искусственный интеллект и должен кратно увеличить пропускную способность нейросетей, создать их базу.

В мире создается инфраструктура колоссальных размеров: мы ее не видим, но она действительно очень большая. В частности, в Исландии, где у нас крупные майнинг-центры и где мы присутствуем и развиваемся уже года три. Сначала правительство позитивно было настроено, а потом решило, что все, хватит, уже электричество кончилось в стране. Так что нужны другие мощности и интересно, как в будущем используют архитектуру для искусственного интеллекта, которая создается сейчас.

О видении блокчейна и криптовалют

Я очень верю в блокчейн как технологию и считаю, что появление и развитие блокчейна приведет к тому, что у нас будет проинтегрировано большинство компьютерных систем.

Это будет, как своеобразный рекордер того, что происходит в мире — сейчас он только включается и будет работать в течение ближайших трех лет. Все сделки, транзакции и прочее постепенно найдут отражение в обобщенных, никому не принадлежащих системах, которые будут представлять собой огромнейшие базы данных — видеорегистратор человечества.

В дальнейшем наличие этих данных приведет к совершенно новому качеству прогностики.

Сейчас людей лечат постфактум, когда болезнь уже случилась, причем лечат те, кто видел какое-то ограниченное количество кейсов. А если бы этих кейсов были миллионы? Если бы мы могли связать то, что происходит с нами сейчас — наши биоритмы, состав крови и тому подобное — с массивом данных по болезням, а это все будет по блокчейну, то продолжительность жизни существенно возросла бы, потому что оказалось бы, что, например, есть прямая корреляция между тем, что ты ешь и тем, чем болеешь, как долго и так далее. Эту корреляцию любой искусственный интеллект нашел бы гораздо точнее, чем любые доктора.

Фото: пресс-служба MACS

Также интересна трансформация бизнеса, каких-то социальных историй. Например, проект Vmeste1000 (социальный ICO-проект развития городской среды — прим. ред.), который мы делаем с Тимуром Бекмамбетовым и Алексеем Васильчуком, основан на технологии блокчейн и может перевернуть то, что мы думаем о бизнесе и его социальном назначении, как такой бизнес может быть построен и работать эффективнее, чем обычный.

Что касается криптовалют, то в виде универсального средства передачи ценностей — это сумасшедшая тема. В криптовалюты сейчас упаковывают и права, и титулы, и регистрацию, все подряд. Эти проявления 100% эффективны и такими останутся, а вот криптовалюты как средство сбережения, накопления, обмена, то есть по сути некие свойства денег, большинству просто не нужны. 

Читайте по теме: Виталик Бутерин: Я верю в будущее блокчейна в РоссииСкорее всего, нужна какая-то одна — биткоин — как самая крупная, или появится более удобная, более быстрая. Но какая-то мера стоимости свободного децентрализованного обмена нужна. Эфиру как валюте я не очень верю — верю скорее как технологической валюте, которая дает возможность жить другим проектам.

Образование — метод не отстать

Та скорость, с которой все меняется, и те новые конструкции, которые мы сейчас видим, предполагают, что мы должны постоянно развиваться, чтобы не отставать. Сейчас даже внутри одного поколения происходят огромные изменения, и все будет только ускоряться, это не остановить.

Я смотрю на своих старших и младших сыновей — между ними пропасть в восприятии мира, использовании технологии. Например, недавно был в своем ресторане в башне «Око» с трехлетним ребенком. Ребенок подошел к окну, из которого была видна вся вечерняя Москва, маленькие огни, и стал делать вот так (показывает жест пальцами для масштабирования изображения — прим. ред.). Сначала я не мог понять, что он так упорно делает, а потом вдруг осознал, что он пытается «зазумить» всю эту красоту, чтобы посмотреть поближе.

Ресторан Insight Сергея Солонина. Фото: insight.354group.com

То есть если мы все эти вещи еще используем как инструмент, то дети и следующее поколение будут уже даже думать по-другому об этом. В новых девайсах они смогут и знакомиться, и влюбляться, и эмоции испытывать, и моральный выбор делать — возможно, гораздо круче и быстрее, чем это делаем мы. Либо мы будем пытаться обучать и развивать себя и иметь шанс посмотреть хоть чуть-чуть на то, что происходит в мире, их глазами, либо мы совсем отстанем.

Для меня образование — это метод не отстать.

Сейчас студент, который только что окончил какой-то вуз и всего полгода занимался искусственным интеллектом, с точки зрения богатства инструментария знает и умеет больше, чем тот, кто занимался этим всю жизнь. Сейчас циклы настолько короче, а новые инструменты появляются настолько быстро, что если хочешь «втыкать» и тем более опережать, нет никаких других вариантов, кроме как учиться и готовить себя.

О планах на будущее 

В ближайшее время у меня начинается кругосветное путешествие с семьей на девять месяцев, и сейчас с каждым днем я все больше думаю об этом. Столько времени наедине с женой и детьми не проводил никогда, даже близко — может, неделю максимум, если вот так постоянно. Для меня это будет колоссальный вызов, поэтому сейчас в новые бизнес-проекты стараюсь не заходить и не думать, иначе сразу в них падаю глубоко.

Фото: facebook.com/sergey.solonin